Книга «ШИРОКО ШАГАЯ»
- Обложка
- Содержание
- 1968 г.
- 1977 г.
- 1978 г.
- 1979 г.
- 1980 г.
- 1981 г.
- 1982 г.
- 1983 г.
- 1984 г.
- 1985 г.
- 1986 г.
- 1987 г.
- 1989 г.
- 1990 г.
- 1991 г.
- 1992 г.
- 1993 г.
- 1994 г.
- 1995 г.
- 1996 г.
- 1997 г.
- 1999 г.
- 2000 г.
- 2001 г.
- 2002 г.
- 2004 г.
- 2006 г.
- 2007 г.
- 2008 г.
- 2009 г.
- 2010 г.
- 2011 г.
- 2012 г.
- Условные обозначения
1983 г.
АНДРОПОВСКИЙ ШМОН
Подготовка к походу проходила нервозно по причине новой политической обстановки. Пришедший к власти Андропов начал закручивать гайки. Я был свидетелем облавы в ЦУМе, в ходе которой вылавливали лиц, шляющихся по магазинам в рабочее время. Списки проштрафившихся направляли по месту работы с рекомендацией проверки на соответствие занимаемой должности. Нам предстояло не по магазинам гулять, а нелегально скрыться с работы на пару недель. Кое-кто из моих друзей с большой симпатией относился к Андропову, на меня же эта фигура нагоняла ужас. Кроме того, одновременно со смертью Брежнева я женился, моя Ирочка ждала ребенка, а теща не скрывала своего отрицательного отношения к моим сомнительным развлечениям:
Увеличить схему маршрута по Западному Кавказу
– Пора бы остепениться!
В середине марта я вывесил объявление в дыре (так назывался уголок туристов УПИ на втором этаже главного корпуса напротив кафедры физики): «Мужчины, юноши и мальчики приглашаются в поход третьей категории сложности на Западный Кавказ. Сроки – с 21 апреля по 2 мая».
Прошлогодний весенний поход на хребет Каратепе не принес мне удовлетворения, поэтому я снова решил организовать «тройку». Еще я хотел обновить состав. В итоге набралось 11 участников, в том числе и две женщины: Лена Тарзина (по кличке Кнопка) была включена в состав команды на правах жены своего мужа. Алена Люминарская (она же Реактивная, впоследствии ставшая женой моего друга Толика Янцена) – по ходатайству уже включенных в состав Паши Чечулина и Сережи Симакова.
Кавказ я выбрал с познавательной точки зрения и еще из духа противоречия, поскольку из Свердловска в весеннее межсезонье все стадами направлялись только на Тянь-Шань. Скучно... Сроки я сместил вперед на неделю, чтобы избежать участия в «демонстрациях». В 1982 году на учет контрольно-спасательной службы поселка Терскол встало около 300 групп.
За неделю до похода председатель МКК УПИ Игорь Костромин устроил нам контрольную проверку на местности. Часа полтора мы вязали самые разнообразные узлы, предъявляли лавинные шнуры и лазали по скалам в окрестностях горы Волчихи.
– Сурово там, мужики, – сказал в завершение Костромин.
А меня приятно удивила техническая подготовка юниоров.
НЕУД ЗА ЭКЗАМЕН
Мы вылетели из Свердловска утром 21 апреля рейсом 2905. В аэропорту «Кольцово» никаких облав а-ля ЦУМ не было, хотя сомнительных, с точки зрения андроповского режима, личностей было полно.
Последним примчался на посадку Юра Иконников, который только накануне вечером вписался в нашу команду, заменив отказавшегося Костю Лукаша. Юре было дано задание купить на перекусы сто пачек вафель. Он купил самые большие. Теперь двадцать килограммов нежного продукта приятно поскрипывали в его бесформенном рюкзаке.
В Минводах нас сразу зафрахтовал левый водила, доставивший до Карачаевска быстрее и дешевле, чем если бы мы покупали билеты на рейсовый автобус в кассе. В Карачаевске мы встали на учет в КСС и разослали кучу телеграмм, покушали горячих шанег и уехали в Хурзук на тряском автобусе.
От конечной остановки автобуса на окраине Хурзука вверх по правому берегу Уллу-Кама (один из истоков Кубани) идет грунтовая дорога. Два часа шли до заброшенной фермы, у которой и заночевали.
Утром одна из дорог ушла в верховья Уллу-Кама, другая, по которой мы пошли дальше, углубилась в сосновый лес Узункола. Открылась прекрасная панорама гор, венчающаяся пиком Далар. На пути к альплагерю дорога несколько раз переходит с берега на берег по хиленьким мостикам, местами размыта, кое-где перекрыта мощными лавинными выносами. Ближе к альплагерю долина расширяется. Альплагерь «Узункол» начинает сезон 10 июня. Сегодня здесь только один человек – тракторист, равняющий какую-то площадку.
За слиянием рек Кичкинекол и Мырды лес внезапно кончается. Тропа выводит нас на заболоченную, усыпанную камнями равнину. Вдоль склонов попадаются березки и можжевельник. Впереди видна гора Фильтр, характерная вогнутым снежным полем на вершине.
Перед ужином сходили на Большой Кичкинекольский ледник. Просмотрели вариант подъема на завтрашний перевал Малый Кичкинекол, а потом долго спорили о возможном пути на перевал Фильтр (3А категории сложности). Сошлись на обходе висячего ледника справа. Но в этот момент страшно загрохотало, и огромная лавина пронеслась прямо через наш воображаемый путь.
– Неуд, без комментариев! – вздохнул Юра.
ГОРНЯШКА
Подъем на перевал Малый Кичкинекол начали по тропе, идущей вверх среди зарослей березок и рододендронов. Тропа быстро потерялась под снегом, и нам пришлось с трудом продираться сквозь густые заросли. Через час наша команда миновала границу кустарников. Ползем вверх по крутому снежному склону. Ручей все время остается справа. Упираемся в скальный пояс. Летом можно подниматься по кулуару. Сейчас это кажется опасным, тем более, вечером мы наблюдали лавину, а ночью шел снег. Обходим скалы слева и достигаем предледниковой террасы. Обед на примусах в снежном царстве.
Перевальная седловина отсюда еще не видна, она расположена в глубине цирка. После обеда поднимаемся по пологому закрытому леднику. Из тура, сложенного на перевале Малый Кичкинекол на возвышении справа по ходу, извлекаем позавчерашнюю записку туристов с краснодарской трикотажной фабрики (руководитель Д.В. Каленский).
Обзор с перевала ограничен. Небольшой снежный козырек на восточном склоне седловины обходим слева и осуществляем быстрый спуск до первой ровной площадки среди небольшой россыпи камней. Голова гудит, аппетита нет, но пить хочется – все признаки ранней стадии горной болезни, или горняшки. Высота ночевки около 3000 метров над уровнем моря. Вчерашний кратковременный выход на ледник Большой Кичкинекол до высоты 2600 метров вряд ли можно считать удовлетворительной акклиматизацией. Слишком уж короткие эти походы межсезонья.
Мы дежурили с Сережей Симаковым. Долго возились с примусами, а когда наконец приготовили ужин, больше половины участников есть отказалось. Это принесло неслыханную радость маленькой собачонке, увязавшейся за нами из Хурзука. Причем она не столько ела, сколько растаскивала пищу и прятала ее под разными камнями.
Утром почти такая же картина.
ЧУНГУР-ДЖАР
Заморозка не случилось, и наст не образовался. Это плохо. Приходится торить по очереди, прогрызая в снегу глубокую траншею. Но при нашей численности на один 45-минутный переход каждому приходится месить снег первым минут по пять. Женщины от этой почетной обязанности отстранены. Целый час мы спускались к юго-западному углу ледника Чунгур-Джар. Над самым ледником оказались на бараньих лбах, с которых спускались, придерживаясь веревки. Еще через час выходим к месту поворота ледника.
В висках стучит, во рту сухо, в голове пусто.
Небольшой отдых. Сзади в разрывах облаков виднеется Эльбрус. Впереди – характерная седловина перевала Чунгур-Джар с живописной четырехугольной скалой Парус. Супруги стрекочут кинокамерой, а я балуюсь фотоаппаратом «Любитель», подаренным нам с Ирочкой на свадьбу Толиком Аникиным.
Впервые выглянуло солнце. Все начинают надевать солнцезащитные маски и очки. Целей здесь две: защититься от свирепого горного ультрафиолета и, не дай Бог, загореть. Ведь по официальным версиям, кто поехал к бабушке, а кто к дедушке, и понятно, что живут эти родственники не на водоразделе Главного Кавказского хребта. Больше всех старается Дима Мельников: он находится в командировке на Севере.
По моренным гребням, укрытым толстым слоем слепящего снега, подходим к правой ложной седловине. Здесь снимаем записку запорожских туристов под предводительством некой Т. Баболковой. Послание датировано осенью прошлого года. Щель между скалой Парус и гребнем горы 3650 м не шире 1 м. Спуск на противоположную сторону очень крут. Разведка в лице Володи Лобанова и Бори Добровольского определяет, что в 100 м левее расположен истинный перевал Чунгур-Джар с огромным туром. Снежный склон упирается в отвесную трехметровую скальную стену, по которой вниз чьей-то доброй рукой заботливо сброшена веревка. Преследовавшая нас Жучка преодолеть этот бастион не смогла и, виляя хвостом, побежала откапывать свои заначки.
В туре также осенняя записка группы Алейникова из Краснодара.
Спуск с перевала по крутому снежному склону до ледника Замок занял 17 минут. После небольшого привала, на котором почти все азартно играли в снежки (похоже, акклиматизировались), прошли еще полчаса и встали на ночевку на абсолютно ровном снежном поле. Рядом, прямо на нашем уровне – эффектный ледопад, по которому скользят небольшие пыльные лавинки. Нам они абсолютно не угрожают, и мы балдеем, растянувшись в нашей просторной «Зиме».
Утром спускаться было сложнее. Во-первых, крутые склоны чередовались со скальными выходами. Иногда в этом лабиринте приходилось возвращаться назад и искать более приемлемый путь. Во-вторых, к югу от осевой линии Кавказа, как это ни странно, снега оказалось значительно больше.
На ночевку встали в довольно дурацком месте на левом борту долины реки Далар: косогор, покрытый зарослями мелкой березки и еще какими-то вредными цеплючими кустиками. Спускаться к реке не хочется из-за большой потери высоты. К северо-востоку от нас возвышается гора Двойняшка.
РЕАКТИВНАЯ АЛЕНА
Утром все окрестности погрязли в молочном тумане. Полдня сидели в грустном ожидании, разнообразя высокогорный быт треском Юриного транзистора. Пообедав и заметив, что видимость возросла до 150–200 метров, пошли. Тактика движения в сторону Купола Мырды была такова: сначала просто вверх, вверх и вверх без всяких ориентиров, затем то же самое вдоль склонов горы Кирпич.
Движение было трудным из-за глубокого снега. Вперед убежала Реактивная Алена, которая, словно Святой Дух, летела вверх, не нарушая тончайшей корочки наста. Остальные копошились по колено, а то и глубже, в снегу. Относительно крутые участки подъема чередовались террасами, в каждой из которых нам виделось желанное ледниковое озеро, обозначенное на нашей карте.
Через два с половиной часа чистого ходового времени (за вычетом всяких остановок) мы оказались на краю застывшего водоема. Сквозь туман в его западной части виднелся ледопад, обрывающийся прямо в озеро. Согласно путеводителям, это красивейший объект природы. Почти все лето огромные куски ледника низвергаются в него, а потом плавают, точно полярные айсберги! Сейчас было влажно, ветрено, холодно и почти ничего не видно.
Обошли озеро, от него вверх вдоль Кирпича уходит крутой снежный кулуар, разделенный на три части скальными выходами. Не исключено, что южнее склон не столь крут, однако в тумане мы не хотели расставаться с таким замечательным ориентиром, как Кирпичная стена. Через некоторое время начался снегопад. Это насторожило нас с точки зрения лавинной опасности, и мы, прижавшись вплотную к десятиметровому скальному обрыву, долго топтали площадку под наш шатер. Здесь же соорудили ветрозащитную стенку и глубокую уютную яму для кухни.
СПАСАЛОВКА 
– Идем на спасаловку! – кричит Дима, вышедший из палатки.
– Что случилось?
– Кто-то бежит к нашей палатке!
– Далеко?
– Да, с полкилометра будет...
– Кто ж на спасработы голодным ходит? Давайте хотя бы поужинаем! – предложил мудрый Юра.
– А я все-таки пойду посмотрю! – говорит Боря.
Я только угрелся, но как образец для подражания молодежи вынужден также демонстрировать свой энтузиазм:
– Где он?
– Вон. – Дима перекрикивает ветер.
– Да это же камень, – говорю я.
– Как камень? Смотри, он исчез!
– Мужики, вон пятно, выше по склону. Ха-ха! Да ведь это птичка!
– Тьфу ты, черт, точно!
– Да она рядом. До нее метров десять!
2Nа + 2HCl = 2NaCl + H2↑
Утром погода оказалась столь же изумительной, сколь мерзкой она была накануне. Солнечно, на небе ни облачка. Полный штиль. Прямо напротив выхода из палатки располагается изящная седловина перевала Далар-Сакен. Удивительно, но мы находимся выше ее. Короткая разведка показала, что и до седловины перевала Мырды недалеко – каких-то метров 300 почти без набора высоты. Выходит, накануне в тумане мы неплохо поработали, забравшись на Купол Мырды!
Купол Мырды – интересное природное образование – практически ровное обширное (более одного квадратного километра) снежное плато. С севера купол ограничен скальными отвесами Кирпича и перемычкой Кирпич-Мырды-баши (перевал Мырды). В долину реки Сакен купол обрывается скальными отвесами, а к востоку с него полого стекает ледник Южный Далар, по которому мы и поднимались вчера в антисанитарных условиях.
Перевал Мырды имеет широкую седловину. Тура мы не нашли, поскольку, скорее всего, он переметен снегом. С перевала Мырды на одноименный ледник ведет приятный снежный склон. Сразу же становится видна перемычка следующего перевала Ак-Тёбе. Он имеет две седловины, разделенные скалой. Левая – собственно перевал Ак-Тёбе, а правую иногда называют перевалом Малая Гвандра.
Перевал Ак-Тёбе самый высокий на маршруте. Дима Мельников достает пол-литровую бутылку с соляной кислотой и граммов двести металлического натрия. Натрий спускается в бутылку, начинается шипучая химическая реакция. Выделяющийся водород поступает в воздушный шарик. Шарик завязывают, и он как-то вяло пытается подняться вверх. Суть этого экстравагантного эксперимента состоит в попытке использования водородного шарика для придания вертикального положения привязанному к нему лавинному шнуру. По замыслу автора, пострадавшего от лавины удается быстро найти по направленному вверх лавинному шнуру или в идеальном случае по шарику, висящему над снежной массой.
Спуск с перевала Ак-Тёбе, трудный летом из-за обилия трещин в леднике, по весне не представляет ни опасности, ни сложности, поскольку толщина снега достигает нескольких метров. Заночевали в лесу в долине Индрюкоя.
БОЛТ М80
В долине Учкулана реликтовый сосновый лес. Здесь заказник. А главная достопримечательность реки Махар – нарзановый источник километрах в двух с половиной выше устья. К нему от дороги ответвляется торная тропа. Вода имеет приятный вкус и заслуживает того, чтобы остановиться если не на обед, то хотя бы на привал. 
– Грузия включена в единую энергосистему Советского Союза. Через перевал Нахар проложена линия электропередач, – сообщила программа «Время» за неделю до нашего похода.
Опоры, действительно, стояли, но проводов мы не обнаружили.
Дима Мельников подобрал в качестве сувенира болт диаметром резьбы 80 мм, нес его полдня, пока не улучил возможность подсунуть его в рюкзак Жени Шевченко.
От границы леса видны Главный Кавказский хребет и снежная седловина – ложный перевал Нахар. Истинный перевал, скрытый за отрогом горы, появится позднее. Под перевалом – озеро, справа от которого стоит памятник защитникам Кавказа. Подъем непосредственно от озера очень крут, и следы обильно скатывающихся снежных комков свидетельствуют о его лавиноопасности.
После визуальной разведки решили подниматься по гребню, нисходящему от вершины, которая разделяет истинный и ложный Нахары. Под самой вершиной висит снежный карниз, который на отрезке примерно в сто метров оказывается выше нас по склону и представляет серьезную опасность.
– Я потопчу, – говорит Юра Иконников.
Паша привязывает к нему лавинный шнур, или, называя вещи своими именами, оранжевую бельевую веревку.
– А эта тряпка зачем? – поинтересовался Юра.
– Надо, – объяснил Паша Чечулин.
Юра начинает траверсировать крутой склон, вытаптывая ступени в глубоком снегу. Он обращен лицом к склону, движется приставными шагами, и в его руках ледоруб.
На седловине Нахара мы провели целый час. Тут множество памятников, фактически музей боевой славы советского народа, противостоящего гитлеровским поползновениям. Представляете, какая здесь была бойня, если через 40 лет на небольшом оттаявшем пятачке земли, через который ежегодно проходят тысячи путешественников, нам удалось отыскать больше десятка ржавых стреляных гильз!
Внизу виднеется заваленный снегом серпантин Военно-Сухумской дороги, ведущий к так называемому Южному Приюту. Летний вариант спуска опять неприемлем из-за опасности угодить в лавину. Приходится загибать далеко влево, обходя все неприятные склоны. Подтверждается тезис о том, что летняя классификация перевалов не вполне справедлива для межсезонья. Трудный Ак-Тёбе мы проскочили не заметив, а на простейшем Нахаре истратили уйму нервной энергии, принимая любой шорох за страшную снежную лавину.
К пустующим уютным коттеджам Южного Приюта Женя пришел последним. Перед ужином он с обидой сказал:
– Бежите, как ненормальные. Даже не оглянетесь. Один Дима – друг. Всю дорогу шел и спрашивал: «Как ты себя чувствуешь? Как ты себя чувствуешь?». Настоящий друг! А вы... Хоть бы один спросил...