Книга «ШИРОКО ШАГАЯ»
- Обложка
- Содержание
- 1968 г.
- 1977 г.
- 1978 г.
- 1979 г.
- 1980 г.
- 1981 г.
- 1982 г.
- 1983 г.
- 1984 г.
- 1985 г.
- 1986 г.
- 1987 г.
- 1989 г.
- 1990 г.
- 1991 г.
- 1992 г.
- 1993 г.
- 1994 г.
- 1995 г.
- 1996 г.
- 1997 г.
- 1999 г.
- 2000 г.
- 2001 г.
- 2002 г.
- 2004 г.
- 2006 г.
- 2007 г.
- 2008 г.
- 2009 г.
- 2010 г.
- 2011 г.
- 2012 г.
- Условные обозначения
Рыбную солянку – настоящую, с каперсами – не доели! Употребить добавку было невозможно, поскольку на поверхности супа после первого розлива колыхался сантиметровый слой шевелящихся комариных тел. Игорь Уколов аппетитно съедал две ложки супа, ставил миску на землю и бежал метров сто от лагеря, спасаясь от комаров. Затем разворачивался и несся обратно. Подбежав к солянке, он съедал очередную пару ложек, после чего легкоатлетическая тренировка возобновлялась.
Наш стартовый лагерь находится в верховьях реки Балбанью, примерно в 5 км выше базы Желанной. Хорошо, что мы проехали мимо нее, поскольку отзывы о ней не располагали к общению с обитателями. Сегодня целый день добирались сюда по Интинскому тракту на вахтовке. Заплатили 22 000 рублей. Последний участок подъезда совпадал во встречном направлении с маршрутом экспедиции Русского Географического общества 1850 года под руководством Эрнста Карловича Гофмана (1801–1871), полковника, профессора геологии и минералогии Петербургского университета, удостоенного за эту экспедицию Демидовской премии. 
«Площадь долины Хай-Яги (р. Балбанью – прим. авт.) широка, ровна, и речка несколько раз разливается на ней в озера, в которых мы ловили рыбу. В первый день нашей езды по долине Хай-Яги она имела тундровую почву и была покрыта только низким кустарником березы ерника (Betula nana) и ивовыми породами, но уже на другой день, спускаясь ниже и ниже, встретили мы небольшой лесок лиственниц, которые по мере приближения к устью реки, становились выше и к которым скоро примешалась шестообразная, коротковетвистая Picea obovata (ель сибирская – прим. авт.)». (Э. Гофман, 1856).
Это сейчас хорошо рассуждать в тихом кабинете с уютной настольной лампой и украшать текст цитатами классиков, а тем душным гнетущим вечером экспедиция исступленно страдала от комаров. Мы не только солянку не доели, но и пиво не допили! Репелленты не помогали, комариная масса выла и жужжала в 1–2 сантиметрах от лица, лезла в рот, в уши, за воротник, набивалась в чашки, кружки, ложки. В закрытую палатку также каким-то образом проник гнусный рой. Впрочем, что поделаешь, так было и за полтора с лишним века до нас.
«…в палатки налетало баснословное множество комаров, которые также искали убежища от непогоды. Хотя они скромно забивались в углы и там сидели кучами, но наша борьба с ними приняла уже такой враждебный характер, что мы не могли дать им здесь пощады. Мы истребили множество их зажженными бумажками, которые мы могли без всякой опасности держать близ мокрого холста. От одного движения такой бумажкою вдоль кучи комаров валилось столько, что можно было наполнить ими полстакана; их заворачивали в холсты и давили, но и от этого мало было пользы, потому что в несколько минут все углы опять ими наполнялись». (Э. Гофман, 1856).
Утром первого ходового дня встали в 6.00. Быстро позавтракали и собрались. Тут мы обнаружили большой бесхозный мешок с продуктами, который пришлось распихивать по уже запакованным рюкзакам. Переходы решили для начала делать по 20–25 минут. За первый переход дошли до стоянки оленеводов на восточном берегу озера Малое Балбанты. До обеда сделали еще 6 ходок, в основном по болотам, пересекая мелкие, узкие, но топкие ручейки. Попытка нести вдвоем раму катамарана в чехле признана неудачной. Распределили дюралевые трубы по рюкзакам, которые теперь торчат и напоминают переносные радиостанции или ходячие громоотводы – кому как нравится.
После обеда начался и вскоре кончился дождь. Идти все труднее, поскольку теперь начался подъем. До озера Каркар не дошли. Решили свернуть с тропы вправо и расположиться на ночлег у небольшого озерка под тающим ледником Балбан, который посетили после ужина.
Состав участников по сравнению с предыдущими годами претерпел значительные изменения, прошла смена поколений. Появились новые молодые игроки: к Петиному сыну Паше присоединился его друг Игорь Уколов. Оба эти мальчика-студента имеют рост по 192 см и прослыли непревзойденными интеллектуалами. Главнейшим нашим развлечением по их инициативе стал техасский холдем – разновидность карточной игры в покер, а вечером у костра обсуждались математические действия с троичными числами и решались термодинамические задачи с привлечением методов вариационного исчисления. Но был у мальчиков и небольшой недостаток: их было очень трудно разбудить утром, что можно понять, поскольку полночи посвящалось умственным забавам. Сын Владимира Петровича Никита, или Кит, оказался блестящим кулинаром, проводил вместе с отцом химические опыты и стал самым успешным рыболовом. Рома Яковлев тоже молод, но уже знаком нам по предыдущим экспедициям, в частности, по Северной Осетии. Остальные участники путешествия не столь юны, но надежны, как несущие балки сложной строительной конструкции. А вот участников 1970-х годов рождения как практически не было, так и нет. Это любопытный феномен, которому у меня нет толкового объяснения, разве что их юность пришлась на смутные годы перестройки, почему-то напрочь убив тягу к путешествиям с рюкзаками.
Утром менее чем за 1 час дошли до озера Каркар (1133 м над уровнем моря) и разбили лагерь на его берегу. На гору Народную решили идти двумя группами: одна выдвигается немедленно, а другая – вечером для фотосъемок в условиях бокового освещения. Бойцы первого отряда за 6 часов совершили восхождение на высшую вершину Урала – гору Народную, любители вечернего света потратили на 1 час меньше. Все довольны, почти ночью доедаем плов из остатков свежего мяса.
Увеличить схему маршрута по Приполярному Уралу
 |
 |
Вершина горы Народной находится в 0,4 км на восток от главного уральского водораздела на территории Ханты-Мансийского автономного округа, на стыке Исследовательского и Народоитьинского кряжей, поэтому разными авторами относится как к тому, так и к другому. Это высшая вершина Урала, высота 1895 м над уровнем моря. Сложена кварцитами, кварцитовыми конгломератами, сланцами. Памятник природы. Северо-восточный и юго-западный склоны весьма круты и изобилуют скальными отвесами, более пологие северный и юго-восточный осыпные гребни. Гора со стороны реки Балбанью напоминает массивный каменный шатер. С вершины открывается замечательная панорама скалистых пиков, озер, ледников и многолетних снежников, особенно эффектная в последних лучах заходящего солнца. У северо-восточного основания залегает довольно крупное Голубое озеро.
«Гора Народная впервые на карту нанесена в позапрошлом веке венгерским путешественником-этнографом Анталом Регули (1819–1858), ему по праву принадлежит приоритет в открытии этой горы. В 1844 г. во время экспедиции на Уральский Север он побывал в районе высших вершин и со слов проводников-манси впервые указал на составленной им рукописной карте местонахождение высшей уральской вершины, называемой манси Поэнурр (гора-верхушка, макушка, т.е. главная, самая высокая гора). К сожалению, труды Регули стали известны лишь много лет спустя, а на русский язык вообще не переводились». (Е. Шубницина, 2011).
В 1927 г. отрядом Североуральской комплексной экспедиции Академии наук и Уралплана под руководством А.Н. Алешкова (1896–1949) гора Народная определена как высшая вершина всего Урала. Названа им же, посчитавшим ее безымянной, в честь советского народа (с ударением на втором слоге), отмечавшего в тот год 10-летие Октябрьской революции. Вместе с тем автор, признавал игру слов, поскольку на выбор названия повлияла стекающая с юго-западного склона горы река Народа. Этой информацией с автором поделилась известный географ Нина Петровна Архипова, лично обсуждавшая данную тему с А.Н. Алешковым.
Осуществленный нами путь подъема на вершину классический: от стоянок на берегу озера Каркар по узкой долине истока реки Балбанью с многолетним снежником на обширное каменистое плато (седловина пер. Высокий, 1437 м). Далее по северному гребню до предвершины, от нее – 400 метров на восток до главной, на которой установлено множество памятных знаков. На предвершинном гребне стоит православный крест.
Когда я шел берегом озера Каркар, ко мне подбежал энтузиаст, проживавший рядом с нами. В руках у него был фотоаппарат «Смена-8М», он вежливо спросил, на что я снимаю своим фотоаппаратом.
– У меня «Olympus».
– Цифра?
– Ну да!
– А вы знаете, на Урале на цифру не снимают?
– Почему?
– Она не передает его энергетику.
– Что же мне теперь делать?
– Выбросьте фотоаппарат и вернитесь на пленку.
Я сразу захотел утопить свой «Olympus» в озере, но Петя в лагере отговорил меня. Вот так я до сих пор делаю фотоснимки без энергетики. Сколько же мной загублено прекрасных фотографий, потрачено впустую времени и флэшек?
Просветительские беседы продолжались и утром.
– Квист, знаешь, почему перевал называется Каркар? – спросил утром Володя Казанцев.
– Потому что он соединяет два кара.
– Нет, потому что на нем сидит ворон и постоянно каркает!
Володя открыл мне глаза на местную топонимику. 
Каркающий перевал не так уж и прост. Спуск в долину реки Манараги проходит по огромным валунам, напоминающим кладбище разбитых троллейбусов. Для прыжков камни слишком велики, приходится спускаться с одного и тут же залезать на следующий. К вечеру доходим до места слияния основных истоков Манараги и располагаемся на ровной живописной поляне. Завтра нам целый день предстоит идти вниз по долине по правобережной тропе.
«Долина Манараги – одна из красивейших на Приполярном Урале. Со всех сторон ее окружают высочайшие горные хребты и массивы. На востоке открывается водораздельная цепь Исследовательского хребта, где высятся вершины Народная и Карпинского; с юга встает крутая стена хребта Неприступный, на севере высоко в небо поднимает каменные зубья красавица Манарага; на западе долину замыкают высокие, но сравнительно пологие вершины массива Колокольни, среди которых особенно выделяется конусообразный пик Колокольня (1621 м). Нижняя часть долины поросла густыми стройными лиственницами, мохнатыми елями, пихтами и кудрявыми березками. На склонах долины леса редеют, уступая место субальпийским и альпийским лугам. С высоких хребтов открывается вид на бесконечные таежные дали, вершины гор и серебристые нити рек. В глубоких карах на склонах хребтов поблескивают на солнце ледники, снежники и изумрудные озера» (А.О. Кеммерих, 1970).
Манарага – высшая вершина одноименного хребта – расположена на водоразделе рек Манарага и Капканвож (правые притоки реки Косью). Высота 1663 м. Памятник природы. До 1927 г., когда А.Н. Алешков определил высоту Народной – 1895 м, считалась высочайшей на Урале. На склонах горы – каменные россыпи, скалистые гребни, останцы, многолетние снежники. Одна из красивейших гор Урала. Вершинный гребень – отвесный скальный бастион высотой более 60 м, состоящий из 7 отдельных башен, имеющих самостоятельные названия (с северо-востока на юго-запад): Северная (1598 м, установлен геодезический знак и тур), Главная (1663 м), Лопата (1650 м), Голова (1601 м), Парус (1590 м), Мизинец (1592 м), Южная (1480 м).
Первое известное восхождение на Манарагу совершено в 1954 году (на год позже покорения Эвереста!) свердловскими туристами. Определенная уральцами высота горы – 1820 м – с их легкой руки до сих пор кочует по литературным и интернет-источникам. Мы поднялись на Манарагу 26 июля 2009 года. От седловины перевала Студенческого (1078 м) по восточному гребню до башни Северная (1Б). Известны полный траверс зубцов (3Б) и стенные восхождения на каждую из башен.
В переводе с ненецкого Манарага – «Подобная медвежьей лапе». На языке коми носит название Сизимъюра – «Семиголовая». «…извилина долины открыла перед нами боковой вид на Манарагу, и тогда его гвоздеобразный шпиц явился необыкновенно зубчатою вершиною. По этой вершине гора получила свое самоедское (ненецкое – прим. авт.) имя, которое, по истолкованию нашего переводчика, значит: Медвежья лапа». (Э. Гофман, 1856).
Вернувшись с восхождения на Манарагу, которое заняло около 10 часов, мы так устали, что решили отложить сборку катамарана на утро. К полудню следующего дня четверка смелых гребцов маневрировала среди каменного беспорядка на быстрой реке Манараге, а остальные без багажа весело шли берегом. Воссоединиться решили после прохождения так называемой Трубы – каньонообразного участка ниже устьев Манараги (где река становится Косью) и Повсяншора. Пенистый поток несется вдоль обрывистых скал, образуя завихрения, бочки, валы и сливы. Обойти это место пешком по правому берегу также непросто.
Косью – левый приток реки Усы. В верхнем и среднем течении протекает по территории национального парка «Югыд ва». Длина 272 км. Площадь бассейна 14 800 км2. Урез устья 43 м. Средний расход в 45 км от устья 120 м3/с. Берет начало из небольшого горного озера (1048 м) на западном склоне Исследовательского кряжа у северо-западного основания горы Защита (1808 м). В верхнем течении – типичная горно-таежная река с порогами, шиверами, перекатами. Берега скалистые, высокие. В нескольких местах река прорывается через скальные ворота, сужаясь до 10–15 м.
Косью (коми) – порожистая река. «Самоеды называют его (реку Косью – прим. авт.) Торовей-Яга, но я удержал его зырянское имя, под которым он сделался впервые мне известен. Долина его, в которую мы теперь вступили, отличается от других долин, которые мы только что оставили, совершенно особенным характером. На широкой лесистой ее подошве возвышаются изредка округленные купы диорита; ближайшие склоны долины поросли лесом, покрыты до вершины зеленым дерном, и только за ними уже показываются обнаженные крутые скалы, а выше всех их торчит гвоздеобразный шпиц Манараги». (Э. Гофман, 1856).
После того как Адмирал (Боря Добровольский) скомандовал воссоединение, проплыли еще 5 км и встали лагерем на левом берегу несколько ниже устья ручья Профиль Манараги, по которому завтра отправимся в 8-дневное пешеходное кольцо.
От лагеря, где оставили в кустах катамаран, часть снаряжения и продукты, срезаем путь к долине Профиля Манараги. Идем по толстой подушке изо мха и лишайников. Кругом нехоженая глушь, вековой лес обступает со всех сторон, ветви гнилых поваленных деревьев, словно цепкие пальцы лешего, хватают за ноги и мешают движению. Встречаются небольшие озерки – нечто среднее между водоемами и большими лужами. Кстати, они очень красивы, особенно если в их глади отражается вершина Манараги. Характер местности не меняется вплоть до границы леса.
Почти всю дорогу выше леса нас сопровождает молодая олениха. Удивительно красивое создание. Походка легкая и пружинистая, стройное тело, короткий белый хвостик. Она держится от нас на расстоянии метров в 200, не подходит ближе, но и не убегает, будто указывает нам дорогу. Как выяснилось позже, она уводила нас подальше от своего детеныша, прятавшегося в невысоких кустах.
На ночевку встали на восточном краю довольно большого озера, лежащего у основания отвесных стен горы Колокольня (1640 м). Прямо по курсу виднеется седловина перевала Колокольный Центральный. На него ведет узкий забитый снегом кулуар, пересеченный в верхней части чем-то похожим на трещину. Вокруг палаток только камни, камни и камни, покрытые накипными лишайниками, голубое безоблачное небо и студеная с серебристыми льдинками вода в озере.
Позавтракав традиционной жиденькой растворимой кашкой «Быстров», пошли северным берегом озера на перевал. Камни, снежники… Идем долго… Пять откуда-то взявшихся оленей убежали примерно в нужном нам направлении. Снежный кулуар кажется крутоватым для подъема в сапогах и без какого-либо снаряжения. Стали забирать вправо, поднимаясь по каменным россыпям на перемычку между небольшой вершиной (1415 м) в Колокольном хребте и горой Колокольня Высоцкого (1628 м). Забрались на седловину. На север перевал обрывается вниз крутыми склонами, поднимающимися от берега бирюзового озера с плавающими айсбергами. По ассоциациям с окружающими горами назвали перевал Звонницей, поскольку это по существу та же самая колокольня, но не обязательно башенного типа.
Куда идти дальше? Путь на седловину перевала Колокольный Центральный траверсом по разрушенным скалам мне не понравился из-за крутизны склона. Решили взойти на вершину 1415 м, а дальше спуститься на седловину к северу от нее. На весь этот путь ушло не больше 20 минут. Перевал, который после спуска в долину Правого Вожъягинея мы назвали Родственник, имел на западную сторону весьма крутой осыпной склон и требовал осторожности. Из долины он выглядел довольно неприветливо, и подниматься на него было бы утомительно.
Вторая подряд ночевка выше границы леса. Но в долине Правого Вожъягинея в отличие от вчерашнего безжизненного озера произрастают кусты. Массовый организованный сбор дров обеспечил нас топливом и на завтрак.
Утром проходим мимо двух озер, которые наблюдали вчера сверху, практически без набора высоты преодолеваем перевал Двойной Западный и дальше спускаемся в долину Хароты. Пожалуй, переправа через реку была наиболее сложным препятствием дня. На левом берегу реки устроили обед, а ночевка пришлась на границу леса в долине ручья Большого. 
31 июля за 4 ходки по 20 минут поднялись на перевал Мария, набрав при этом 400 м высоты. Далее только спускались к Вангыру, на берегу которого завтра предусмотрена дневка. Миновали стремительный двухкаскадный водопад Медвежий. Перед выходом в долину склон превратился в обширный ровный участок густого леса, в котором мы тут же заблудились, выйдя не к устью ручья Медвежьего, а примерно полутора километрами ниже по течению. Исправляли ошибку, минут 40 продираясь сквозь береговые заросли. И вот она, наконец, идеальная галечная площадка для дневки!
Дальнейший путь по Вангыру полностью совпадает с маршрутом РГО 1850 года. Полковнику слово:
«Дальнейшая наша дорога шла по самому краю берега (реки Вангыр – прим. авт.) через густой хвойный лес, где нарты, цепляясь за деревья, опрокидывались или ломались. Беспрестанные починки их замедлили нашу езду, а рои появившихся комаров делали ее еще тягостнее. До 6 часов утра (24 июня 1850 года – прим. авт.) мы сделали около 8 верст и потом должны были отдохнуть, а вечером опять потянулись медленно по тяжелой лесной дороге на восток, между берегов Вангери и высокой грядою гор, между которыми одна из высочайших сопок носит имя Хасем-Гама-Пае, что, по объяснению нашего переводчика, должно значить «Скала, у которой умирали люди». Это имя она получила оттого, что здесь некогда множество остяков умерло от оспы. За этою горою разделяется надвое долина, или лучше сказать, сходятся с различных сторон две долины. Большая из них, идущая с севера, принадлежит к Вангери; меньшая, идущая с востока, ведет к ней из гор приток, через который мы перешли и скоро потом расположились лагерем при Вангери, на прекрасном лугу, поросшем высокими лиственницами, насупротив высокой горы Паре-Ко. Здесь должно было оставаться наше стадо до тех пор, пока мы совершим экскурсию на восточный край хребта. Высота этого места по барометрическому измерению 1172 фута (357 м) над поверхностью моря…». (Э. Гофман, 1856).
 |
 |
Напротив устья Медвежьего мы перешли на левый берег Вангыра и пошли по так называемому Вангырскому тракту. Это дорога, проложенная в 1940-х годах для обслуживания геологических партий, до конца 1980-х она оставалась проходимой для колесной техники. В настоящее время доступна для пешего передвижения и гусеничного транспорта. Больше всего пострадали мосты, их просто нет. Тракт соединяет поселок Кожим с верховьями реки Вангыр. Отходит от 11 км Кожимского тракта. Поднимается на увал Сылбокчугра (левобережье реки Сывью), проходит по долинам рек Сывью, Западная Сывью, пересекает истоки рек Еранышьянъель, Лынчаръель, реку Косью вброд (ширина 60 м, глубина 1,0 м, скорость течения 1,5 м/с), далее по восточному склону хребта Кузьчугра, реку Вангыр вброд (в 1 км выше устья р. Ягиней: ширина 40 м, глубина 1,0 м, скорость течения 2,0 м/с) и далее в верховья Вангыр по его левому берегу. Сухие проходимые участки чередуются с заболоченными, заросшими и проходящими непосредственно по руслу реки.
Маршрут уральской экспедиции д-ра Э. Гофмана (ЭГ) 1850 года в описываемом нами районе с использованием современных названий выглядит так. [Санкт-Петербург – Нижний Новгород – Пермь – Чердынь – Троицко-Печорск – Усть-Щугор] – р. Щугор – р. Большой Паток – р. Седъю – пер. 650, н/к (пер. Хабей-Хунгар – ЭГ) – р. Войвожсыня – оз. Сыняты – г. Сундук (у ЭГ, по-видимому, г. Гнезим-Оя) – р. Вангыр – разведка верховий р. Малый Вангыр (радиальный выход) – р. Безымянный – пер. Безымянный (н/к, 882) – р. Харота – пер. Харота (н/к, 890) – р. Юнковож – р. Косью – р. Манарага (Косью – ЭГ) – пер. р. Манарага–р. Лимбекою (пер. Сырты – ЭГ, один из перевалов: Зигзаг (н/к-1А, 1113), Двойной (н/к-1А, 1250) или Семьсот Ступеней (н/к-1А, 1260) – р. Лимбекою – пер. Валдик (н/к, 890) – р. Балбанью (р. Хай-Яга – у ЭГ) – р. Кожим – р. Лемва – р. Уса – [р. Печора – Троицко-Печорск – Чердынь]. По рекам и вверх и вниз экспедиционеры передвигались на лодках, сухопутная часть маршрута предусматривала использование нарт с запряженными оленями.
Если продолжить сравнивать маршрут Э. Гофмана с нашим нынешним, то есть участки полных совпадений: это долина Вангыра от устья ручья Медвежьего до устья ручья Безымянного, река Юнковож от среднего течения до устья.
«Долина (ручья Безымянного – прим. авт.) суживается, круто поднимается к источникам и потом к проходу, отделяющему истоки Вангерея от истоков Южной Харуты. Видимая отсюда часть Уральского хребта не так крута и альпообразна, как на среднем Вангерее… Высота этого прохода (пер. Безымянный, н/к, 882 – прим. авт.) над поверхностью моря 2796 футов (852 м). Мы спустились также по пространствам, засыпанным каменными обломками, к Харуте, на берегу которой мы должны были разбить свои палатки для ночлега, потому что дорога была тяжела и упряжные наши олени были измучены неописанно густыми роями комаров. Ночью разразилась сильная гроза с громом, молнией и дождем, и после нее утром на горах стало гораздо меньше снегу. Высота нашего лагеря, оставленного нами в это утро (28 июня 1850 года), была 1920 футов (585 м) над поверхностью моря. Мы углубились в долину другой речки, также называемой Харутою, прошли по ней вверх до прохода (пер. Харота, н/к, 890 – прим. авт.), лежащего на высоте 2778 футов (845 м) над поверхностью моря и покрытого еще глубоким снегом. Этот проход отделяет истоки Харуты от истоков притока Косъ-Ю, к которым мы спустились и тотчас расположились лагерем». (Э. Гофман, 1856).
Мы прошли из долины Вангыра на Юнковож через перевал Барсукова. В движении утром была альтернатива – вернуться на Вангырский тракт или сразу бродить реку. Выбрали первое, но, побарахтавшись в мокрых от росы кустах метров 100–150, решили форсировать реку. Рома очень грамотно начал набирать высоту, срезая стрелку рек Вангыр и Медведь. В итоге мы оказались в долине ручья весьма высоко над его днищем и дальше почти не поднимались, а траверсировали склоны, выйдя к водопаду – возможно, одному из крупнейших на Приполярном Урале.
После выхода из ущелья на перевал Барсукова вел пологий травянистый склон, можно сказать, пастбище. Небольшое озерко и широкая перевальная седловина. Неизвестный нам турист Сергей Михайлович Барсуков при неизвестных нам обстоятельствах погиб где-то здесь 18 марта 1977 года. Об этом сообщает установленный памятник.
Спуск с перевала прост, и через 20 минут под сенью первых шелестящих крон готовим с Игорем обед. Отличное место, солнечно, совершенно нет гнуса! Завораживающий вид на Манарагу, вокруг которой начинают клубиться облака.
Вниз по правому берегу Юнковожа идет хорошая тропа. 40 минут шли быстро и без проблем, обогнули небольшое лесное озеро, полюбовались узким каньоном. Потом тропа вывела нас на каменные россыпи и на время потерялась, оказавшись гораздо ближе к реке, чем мы предполагали. Третий и последний вечерний переход довел нас до крупного правого притока. На пути сюда мы миновали несколько прекрасных обустроенных мест для стоянки, но в нужный момент, как это иногда случается, не находилось ничего подобного. Встали у самой реки в высокой, кишащей гнусом траве. Погода портится, комары звереют.
– Квист, а если мы не найдем закладку, то что будем делать? – спрашивает Петрович.
Веселая перспектива, как-то и не задумывался…
– Ничего особенного, уйдем обратно пешком на базу Желанную и оттуда будем выбираться на попутках!
По долинам рек Косью и Манарага Э. Гофман двигался во встречном направлении от устья Юнковожа до слияния истоков Манараги. Причем руководитель экспедиции 1850 года называл реку Манарагу Косью, что вполне оправданно, поскольку Косью в нынешней картографической редакции, стекающая со склонов горы Защита, в устье Манараги явно уступает по полноводности своему правому притоку. Далее отряд полковника перевалил в долину современной реки Лимбекою через перевал, известный в XIX веке под названием Сырты («Так называется высокий проход, отделяющий истоки Косъ-Ю от истоков Лимпего, который впадает в Кожем… По барометрическому измерению проход Сырты возвышается над поверхностью моря на 4163 фута»). Это один из трех перевалов: Зигзаг (н/к-1А, 1113), Двойной (н/к-1А, 1250) или Семьсот Ступеней (н/к-1А, 1260).
Вот описание подъема: «Склон его часто покрыт сплошь каменными глыбами, имеющими в диаметре по нескольку сажен, и притом до того крут, что иной призадумался бы, как на него вскарабкаться и пешему, а тут надо было тащить нагруженные нарты через обнаженные каменные обломки. Только такие молодцы, как наши погонщики со своими крепкими оленями, могли успеть в этом предприятии. Нарты опрокидывались и ломались, олени падали от изнеможения и должны были заменяться свежими, а тут еще на небе собиралась гроза, и, как всегда бывает перед дождем, рои комаров умножились до чрезвычайности и сделались злее обыкновенного. Мы, пешие, оставили караван позади и к 6 часам утра (1 июля 1850 года – прим. авт.) достигли вершины прохода; в 8 часов пришел пастух с вольным стадом, а в 9 показались первые, более легкие нарты, на которых, к нашему счастью, уложены были палатки и чайные припасы. Нарты были тотчас запряжены свежими оленями и отправились обратно, чтобы забрать поклажу с разломанных нарт. Наконец, в 11 часов прибыл весь караван на место отдыха… Лагерь наш находился высоко над границею деревьев и кустарников, на небольшой мшистой равнине, между зубцами скал и обломками камней».
Достоверно установить, каким именно перевалом прошла экспедиция, не представляется возможным. На мой взгляд, это был перевал, известный ныне как Семьсот Ступеней. В пользу этого говорит то, что на него ведет самый полноводный исток (таким Э. Гофман постоянно отдавал предпочтение на подходах) и наименее крутой подъем, что очень важно при движении с нартами. Наконец, высота Семисот Ступеней (1260 м) наиболее близка к высоте 4163 фута (1269 м), указанной полковником в материалах экспедиции (из трех возможных это самый высокий перевал). 
А мы нашли закладку целой и невредимой. За 8 дней пешего кольца не было ни одного дождя! Переправились на правый берег Косью и приготовили царский ужин из закладочных продуктов. Плюс еще и рыбы наловили.
Мы серьезно готовились к сплаву. У нас были лоции, описания и даже фотографии наиболее опасных мест. То Боря, то Петя громогласно предупреждали:
– За поворотом – прижим!
Или:
– Внимание, метров через 200 – порог!
Мы собирались, сосредотачивались, делая выражения лиц брутальными, но за поворотом ничего особенного не было.
– Значит, за следующим…
Опять ничего…
– Похоже, этот порог мы уже прошли…
И так весь сплав! На реке все время моросил дождь, но он был какой-то ненавязчивый. Никакие события не запечатлелись в памяти. Обращение за помощью к дневнику похода позволяет восстановить в деталях лишь подробности ежедневного меню. Продуктов было с запасом, да и рыболовы не давали дежурным скучать. Через три дня, 7 августа, мы закончили путешествие по реке Косью в 2 км от одноименной станции. В последний день было фирменное обжорство, подкрепленное посещением поселкового магазина. Уху, настоящую, с добавлением водки, не доели!