Книга «ШИРОКО ШАГАЯ»
- Обложка
- Содержание
- 1968 г.
- 1977 г.
- 1978 г.
- 1979 г.
- 1980 г.
- 1981 г.
- 1982 г.
- 1983 г.
- 1984 г.
- 1985 г.
- 1986 г.
- 1987 г.
- 1989 г.
- 1990 г.
- 1991 г.
- 1992 г.
- 1993 г.
- 1994 г.
- 1995 г.
- 1996 г.
- 1997 г.
- 1999 г.
- 2000 г.
- 2001 г.
- 2002 г.
- 2004 г.
- 2006 г.
- 2007 г.
- 2008 г.
- 2009 г.
- 2010 г.
- 2011 г.
- 2012 г.
- Условные обозначения
БЕЗВОДНЫЙ УРАЛ
По левому притоку Сосьвы – реке Ходовой – поднялись на Главный Уральский хребет, осевая линия которого совпадает не только с границей Свердловской области, но и со стыком двух частей света – Европы и Азии. По долине Ходовой проходит старинная тропа из Европы в Азию, отсюда и название реки. Здесь, возле Большой Ходовской Сопки, в гребне есть значительное и удобное для перехода понижение. Впрочем, тропа довольно основательно засыпана буреломом, и ею, по-видимому, в последние годы пользуются все меньше. С ее поиском нам опять помогли североуральцы во главе с Сергеем Бородиным. Вместе с ребятами мы и пошли по тропе на запад.
Подъем от перевала на гребень хребта напоминает лазание по отвалам щебня в каком-нибудь знатном карьере. Причем хорошо если щебень крупный, величиной от чемодана до троллейбуса. Такой тип камней устойчив, на нем растут лишайники и более высокоразвитые представители флоры, вплоть до маленьких симпатичных цветочков. Хуже, если щебень мелкий, как железнодорожная насыпь, катится вниз, а путешественник едет вместе с ним. В общем, подниматься трудно. Не отсюда ли просторечное название Главного хребта – «Гэ Уральский Хэ»?
11 июля экспедиция «Губерния-66» поднялась на главную вершину хребта – гору Гумбольдта (1410 м). Так она именуется на карте Свердловской области и названа в честь немецкого ученого-естествоиспытателя и путешественника. Звали его Александр, прожил он 90 лет (1769–1859) и в 60-летнем возрасте совершал восхождения на уральские вершины. Что к этому можно добавить? На старой топографической карте мною обнаружено иное название горы – Лямпа Кутимская (по наименованию речки, круто стекающей с горы на западную сторону). Местные охотники называют вершину Сосьвинской Сопкой, а на туристском жаргоне гора известна как «14–10» – по ее высоте над уровнем моря.
На довольно плоской вершине, венчающей крутой подъем, экспедицией была обнаружена огромная куча дров. Конечно, она организована здесь не для обогрева или приготовления обеда. Это следы огромного разломанного деревянного триангуляционного знака, некогда венчавшего вершину, словно шпиль новогоднюю елку, и увеличивавшего рост горы. Не надо обвинять в вандализме туристов или иных представителей человечества: ТАК разломать и скрутить бревна им было бы не под силу. Скорее всего, отяжелевший ото льда знак разрушен зимним ураганом. Позднее нечто подобное наблюдали почти на всех вершинах Хозатумпа, включая высшую – Рахтсоричахл.
Куча дров к обеду была бы очень кстати. Мы тащили несколько жалких сухих полешек. Но проблема подкралась с другой стороны. На хребте не было воды. НИКАКОЙ! Лучше бы тащили ее! Опыт (как часто он мешает!) неизменно подсказывал, что вода в горах находится всегда – либо среди камней, либо прямо на камнях, в их вогнутых местах, либо в заболоченных травянистых участках горной тундры. Теперь ее не было нигде! Из-за жары, которой мы по глупости отчаянно радовались.
Воду искали повсюду часа три. Движение по осевой линии хребта срывалось ввиду дикой и неутоленной жажды путешественников. При этом родной (66-й) восточный склон до самого низа не оставлял никакой надежды найти влагу. На помощь пришла Пермская область. Экспедиция для утоления жажды спустилась в гостеприимную долину Кутимской Лямпы.
Впрочем, гостеприимства хватило на ужин и завтрак. Двигаться по реке оказалось немыслимо тяжело. Сначала не было троп, и одолевали комары. К середине дня тропа по-прежнему не обнаружилась, а комары не выдержали жары. Им на смену вылезли оводы, слепни, шершни, пауты и прочая подобная публика. Пермские истребители заходили на посадку эскадрильями, азартно и натужно ревя. «Офф», «Москитол», «Аутан» сдались сразу. Родная «Дэта» сопротивлялась на три минуты дольше. А потом были буреломы, броды, гроза, ливень… Не было в Пермской области только тропы!
В 66-ю Губернию участники вернулись через полтора дня, взойдя на хребет Хозатумп. Его гребень широк и симпатичен до тех пор, пока лыс и обдувается ветрами. Великолепные панорамы Денежкина Камня на востоке и хребта Белый Камень на западе. Как только тропа заходит в лес, она теряется, и начинаются знакомые буреломы и фантастическое высокотравье. Лопухи-мутанты достигают трех метров высоты. Радует одно: в зарослях ивы всегда можно отыскать воду! 
Здесь заячий край, а точнее – заячий рай. Косых расплодилось немереное количество. Они встречаются в лесу, на тропах и даже прямо на дорогах, причем, увидев людей, не разбегаются, а со смешным достоинством номенклатурных начальников нехотя встают и вальяжно удаляются. По их поведению ощущается, что врагов у них тут нет! Волки, если они и есть (мы не встречали даже их следов), явно не справляются со стабилизацией численности заячьего населения.
Создание в начале 90-х годов заповедника «Денежкин Камень» привело к изменению окрестной инфраструктуры. Все тропы не только в заповеднике, но и в его ближайшей округе стали зарастать. Почти заросла даже дорога в долине Кутима, по которой ранее толпами ходили туристы и порой ездили автомобили. Трудно сказать, хорошо это или плохо (тема заповедников и национальных парков – отдельный большой и трудный вопрос), но экспедиции «Губерния-66» бестропье, конечно, головной боли добавило. Пришлось пахать по 12 часов в день, чтобы быть в графике. А это нелегко, да еще в невиданную североуральскую жару. 16 июля экспедиция достигла дороги Полуночное – Вёлс.
В традицию походов по хребту Хозатумп входят восхождения на все вершины, встречающиеся на пути. Поначалу это вызывает большой интерес. Человеку свойственно стремиться вверх. Природа обделила его крыльями, вот он и наверстывает, сооружая небоскребы и ползая по кручам. Но по части подъема почти все Уральские горы весьма однообразны: они напоминают небрежно наваленные кучи камней, поэтому после пяти-шести восхождений энтузиазм уменьшается. Для того чтобы воскликнуть: «Ах, какая красота!», не обязательно стоять на вершине.
КРАЙНИЙ СЕВЕР 
Состав экспедиции на этом участке был таков: Светлана Кулешова, программный директор «Ток-радио», Сергей Кузнецов, работник УГМК, Александр Фролов из Перми и путешественник из Чешской республики Томаш Колиско. Участие последнего перевело экспедицию «Губерния-66» в разряд международных мероприятий!
После ночевки в глухом буреломистом лесу под скалами стали набирать высоту. Минут через 40 поднялись к границе леса. Это была непростая работа: упавшие деревья, колючие кусты, высоченная трава, кочки, ямки, покрытые лишайниками камни, комары... Затем по каменным склонам высоты 1137 м поднялись на перевал, расположенный в хребте Чистоп в двух километрах южнее главной вершины. С гребня горы насчитали более двадцати очагов лесных пожаров. Дым от ближайшего почти накрывал нас. 
Во времена развитого социализма все знали, что Чистоп и все его окрестности закрыты. Еще в 1991 г. со стороны перевала Дятлова мы наблюдали на вершине Чистопа таинственный купол. Вероятнее всего, он служил целям военных приготовлений. Его тревожная белизна почему-то угнетала. В 1995 г. в одном из путешествий мы поднялись на свой страх и риск на вершину и обнаружили там лишь обломки громадного сооружения. Купол с дюралевой обшивкой имел диаметр метров в 20. По-видимому, он был взорван: вокруг валялись его искореженные фрагменты, уцелело только бетонное основание. Также мы обнаружили развалины нескольких землянок, разбросанных на более или менее ровном вершинном плато, и дорогу, спускавшуюся в северо-восточном направлении. В землянках стояли печки и сохранились кровати с панцирными сетками. Все плато было усеяно аккумуляторами, консервными банками и прочими нечистотами. Грустная, но не лишенная оптимизма картина... Все опрошенные мною знакомые военачальники пожимали плечами и делали удивленные лица. С 95-го года ничего не изменилось. Разве что вершинные сооружения облюбовали… зайцы, о несметном количестве которых на севере Свердловской области мы уже упоминали.
Дальше была долина Чопорьи. Руки расцарапаны елками, на лицах – клочья паутины, в сапоги и за шиворот лезет всякая труха. А кругом летает разная гадость, которая норовит укусить. Комары – это джентльмены леса. Они предупреждают о своем приближении писком и жужжанием. Хуже мошка. Она нападает молча, а кусается – будь здоров! От ее укусов вздуваются огромные опухоли, не проходящие по нескольку дней. Есть еще одна гнусность – микромошка. Вдруг чувствуешь зуд на руке. Смотришь – ничего нет. Зуд усиливается. Приглядываешься — решительно ничего! Но зуд не проходит. И только всмотревшись до боли в глазах, замечаешь черную микроскопическую точку. Никаких деталей строения этого организма рассмотреть невозможно...
Следующая достопримечательность на маршруте – перевал Игоря Дятлова. В феврале 1959 года здесь при невыясненных обстоятельствах погибли 9 туристов из Уральского политехнического института. «Их было 9, – читаем на обелиске, – под этим перевалом вьюжной ночью 2 февраля 1959 г. погибли туристы УПИ Дятлов И., Колмогорова 3., Дорошенко Ю., Слободин Р., Кривонищенко Ю., Колеватов А., Дубинина Л., Тибо-Бриньоль Н., Золотарев С. Памяти ушедших и не вернувшихся назвали мы этот перевал имени группы Дятлова». 
Путешествие по крайнему северу области завершилось сплавом по Лозьве. В моей практике существует закон: как только мы собираемся сплавляться, портится погода. Однако на этот раз ухудшение превзошло все мыслимые границы: на смену изнуряющей жаре пришли три дня непрерывного дождя, два из которых целиком совпали со сплавом. Промокли до нитки, до последней странички атласа Свердловской области, до последней крошки кофе в герметичной банке. Ужас! Тем не менее, у каждой медали есть оборотная сторона: уровень воды в реке поднялся на метр, и Лозьва несла нас вперед, словно стремилась как можно быстрее от нас избавиться. Скорость сплава на катамаране на отдельных участках превышала 10–12 км в час!
ПЕЛЫМ
Очередной этап путешествия начался на станции Пелым у одноименного поселка, который производит вполне благополучное впечатление. Так оно и есть: в последние десятилетия построено 15 газокомпрессорных станций, которые занимаются транспортировкой газа по линейным газопроводам. Одновременно расширяется и инфраструктура поселка. Есть даже небольшой китайский рынок!
Река Пелым в месте старта была сравнительно неширокой (до 40 м) и очень живописной. Подмытые обрывистые берега говорили о буйстве весеннего половодья. То тут, то там над рекой нависают стволы деревьев. В районе станции Пелым река была многолюдной: сновали туда-сюда моторки, то тут, то там были расставлены сети.
Пелым сразу начал предъявлять нам некоторые свои не очень приятные свойства. Первое – очень топкие, крутые и грязные берега. К воде подойти практически невозможно – вязнешь по колено. Второе – чрезмерная извилистость, солнышко в течение часа многократно оказывалось то справа, то слева, а то сзади. 
Пелым несет свои воды в озеро Пелымский Туман – самое большое озеро Свердловской области. Местное население говорит об озере с опаской и уважением, нам сулят большие трудности: «Не найдете выхода из озера, заблудитесь и погибнете». Мы входим в озеро во второй половине дня. Оно действительно производит большое впечатление – огромное пространство воды, контуры берега едва видны на горизонте. И вдруг – мель…
Оказывается, мель почти везде! Огромное зеркало воды, а глубина минимальная! Сказалась июльская жара… Дело идет к вечеру, а мы посреди озера и двинуться не можем. Зрелище мистическое – кругом вода, и мы по ней буквально ходим! Некоторая растерянность… Решаем попробовать добраться до ближайшего берега. Усердно гребем. Выходим в некоторое течение, по которому возможно движение на моторе. Движемся в нужном нам направлении вдоль берега – на юг. Любая попытка найти подход к берегу натыкается на мель. Все осложняется еще тем, что дно озера не твердое, а очень зыбкое, из сапропеля – илистых донных отложений, в которые очень глубоко проваливаются ноги. 
Спускаются сумерки. Тащим катамаран. Наша группа напоминает бурлаков, и сейчас, на собственном опыте, могу сказать: нелегка была их доля! Трудно, не только потому, что надо тащить и толкать тяжелый катамаран, но еще большие усилия тратятся на то, чтобы выдергивать ноги из вязкого ила, причем очень желательно выдергивать их вместе с сапогами…
В сумерках мы добираемся до берега. Лес, следовательно, и дрова, далековато. Несмотря на то, что устали, мокрые и грязные, все занимаются делом – дрова, костер, ужин, палатки… За водой уходим далеко от берега, но все равно она коричневого цвета… Варим уху кофейного цвета и гречневую кашу с песком.
Пелымский Туман радует нас удивительнейшим закатом: чернильного оттенка чистое небо над мерцающей водой и восходящий тонкий серебряный серп месяца. И ни души…
Утро начинается очень рано: я в пять утра ухожу на разведку местности, Боря ликвидирует остатки вчерашнего ужина, чтобы мы не увидели при дневном свете, что съели вчера, и готовит завтрак. К общему подъему есть уже не только еда, но и информация: Малый Пелым, по которому можно выбраться из озера, недалеко – примерно в полутора километрах от нас, но пройти к нему по воде невозможно. Надо это расстояние преодолевать по берегу со всем снаряжением.
Завтрак проходит в дискуссиях, как это лучше сделать. Кажется, что озеро за ночь стало еще мельче, и по обнажившемуся илу далеко видна траектория нашего вечернего титанического движения. Но предстоит не менее исполинское – катамаран решено не разбирать, а в собранном виде переносить к Малому Пелыму. И вот трое мужчин, сделав петли на катамаране и надев их на шею и плечи, движутся по болоту, заросшему высокой травой. Через полтора часа катамаран стоит на берегу Малого Пелыма. Предстоит еще одна ходка – за остальным снаряжением, бензином, продуктами, мотором, оставленными на берегу озера даже без присмотра, – потому что места тут совсем безлюдные… И мы снова идем по болоту, чтобы вернуться опять с большим грузом. После готовим обед, немного отдыхаем и вновь отправляемся в путь.
Малый Пелым – речка небольшая, но и на ней сказалась июльская засуха. Земля на берегу покрыта глубокими трещинами. Сейчас берег уже влажный, но они не исчезают. По-прежнему много мелей, но с ними справляемся уже без проблем, слегка подталкивая катамаран. Мы рады движению. Обсуждая наши озерные приключения, приходим к выводу, что нам очень повезло: во-первых, не было дождя, во-вторых, мы все же вышли на нужное место.
На Малом Пелыме начинается второе испытание – дожди, сначала кратковременные, а потом все более затяжные, когда дождевики и полиэтилен уже не спасают от воды, которая стекает вниз, образуя на палубе лужи. Дождь стал постоянным фактором нашего дальнейшего продвижения – уже и по Большому Пелыму, и по Тавде… 
Тавда – самая большая река Свердловской области, ее называют уральской Волгой. Она действительно впечатляет своей шириной и полноводностью. В свое время по ней сплавляли лес местные леспромхозы. В последнюю ночевку и день пути небо очистилось, выглянуло солнышко, но… подул сильнейший встречный ветер, такой, что под влиянием всех факторов – ветер, солнце и вода – у меня обгорело лицо.
Здешние места очень богаты. Рыбы много, она постоянно плескалась вокруг катамарана. И Боря, забрасывая удочку в краткие обеденные стоянки, буквально минут за двадцать снабжал нас щуками и окунями. А 12 августа имело место уж совсем невероятное происшествие – большая щука (60 см) запрыгнула на наш катамаран! Мы мирно двигались под мелким холодным дождем, стараясь максимально свернуться и укрыться. Вдруг – крик рулевого Бори: «Держи!» – и ощутимые толчки по палубе. Денис, теряя налет цивилизованности и рискуя уронить с палубы часть багажа, наваливается на большую прыгающую рыбину, с трудом удерживая ее!
– Хороший день! – говорит Боря.
Уха была знатная!
Малый Пелым – это настоящий утиный рай. По берегам – целые стаи и много выводков с маленькими утятами. Утки с недоумением смотрели на нас, не спеша улететь, а потом смешно улепетывали. Огнестрельного оружия у нас не было, поэтому мы не слишком нарушили их покой.
На берегах были замечены лосиные следы.
В начале путешествия, как ни странно, комары нас беспокоили не слишком – вполне терпимо. Но одна – предпоследняя – ночевка на Тавде запомнилась надолго: мы подверглись интенсивной атаке мокрецов. Это было ужасно: мелкие насекомые сплошь покрывали руки, лицо, забираясь в глаза и уши. Репелленты, которыми мы смачно мазались, почти не помогали. Кожа зудела постоянно. Утром атака возобновилась с такой силой, что мы вместо обычных полутора часов сборов управились за 30 минут и вышли на реку на час раньше графика.
Мы прошли около 900 км по Пелыму и Тавде. Берега этих рек густонаселенными не назовешь, иногда мы шли по два дня, не встретив никаких следов человека. Это неудивительно: края здесь очень болотистые, к деревням в настоящее время нет летних дорог, только зимники. Дороги были еще в начале 1990-х годов, потом разрушились мосты, и пути пришли в плачевное состояние. 
Особым разнообразием географические названия тут не блещут – всячески эксплуатируется топоним «Пелым» – река Пелым, поселок Пелым, а есть еще Пелымский Туман, Малый и Большой Пелымы. Деревня Пелым – первый русский населенный пункт на реке Тавде, основанный и построенный чердынским воеводой Петром Ивановичем Горчаковым в 1591–1593 гг. как сторожевой пост на государевой дороге за Камень (Уральские горы). Опорный пункт на земле вогульских племен (манси) основан на месте кочующей столицы пелымских князей – разрушенного поселения последнего князя Аблегирима. Здесь проходил Вишеро-Лозьвинский водный путь из Европейской России в Сибирь.
Первыми строителями и поселенцами Пелымского острога стали сосланные Борисом Годуновым жители Углича, участники восстания, связанного с убийством наследника Ивана Грозного – царевича Дмитрия, погибшего при загадочных обстоятельствах в мае 1591 г. В 1597 г. сюда из Лозьвинского Городка переправлена разобранная деревянная крепость. Кремль с четырьмя башнями по углам стал крупным опорным пунктом русских за Уральскими горами, но после открытия Бабиновской дороги (1597), соединившей Соликамск с Верхотурьем, утратил свое стратегическое значение на пути в Сибирь.
Деревня становится острогом и вот уже более 400 лет, так или иначе, служит местом ссылки. В 1601 г. сюда были сосланы Василий и Иван Романовы, обвиненные в намерении отравить царя. В 1741–1742 гг. здесь пребывал фаворит Анны Иоанновны граф Э.И. Бирон, арестованный после дворцового переворота 1740 г.; в 1742–1762 гг. на 20 лет был сослан граф Б.К. Миних, командующий русской армией в русско-турецкой войне (1735–1739). В XIX в. стал местом ссылки декабристов В.И. Враницкого и А.Ф. Бригена. В советское время вошел в систему ГУЛАГа. Здесь и сейчас находится колония-поселение общего режима сельскохозяйственной направленности. Деревня существует автономно от мира, бараки, вышки, своя пекарня, свое подсобное хозяйство – все это живет, а вот большинство из немногочисленного свободного населения уже, можно сказать, существует: работы нет, сплошная пьянка. Плачевно и состояние Пелымской крепости – археологического памятника конца XVI в., первого русского поселения на территории современной Свердловской области, которое практически разрушено в результате хозяйственной деятельности. 
В деревню Еремино мы прибыли промокшие насквозь и были приятно удивлены: там оказался вполне приличный магазин. Дорог в Еремино нет, линий электропередач тоже нет, электричество дает дизельный движок по паре часов в день. Связь с «большой землей» – только авиа. Но деревня большая, есть школа. Люди приветливы и доброжелательны. Особая благодарность ереминцу (в связи с общим отмоканием мозгов мы не спросили его имя), который открыл нам магазин и за минимальную цену снабдил великолепными копчеными язями. Его балком-вагончиком мы воспользовались для обеденной стоянки, насколько возможно, просушили одежду.
В поселке Новоселово на берегу нас встретил человек, который оказался… начальником местной колонии-поселения, в настоящее время уже расформированной – осталось вывезти последних девятерых заключенных, автокран и пожарную машину. Поселок официально прекращает свое существование, большинство населения уже перебралось в Таборы. Очень грустно, так как по воспоминаниям начальника, родившегося в Новоселово, еще десять лет назад это было процветающее место. 
Таборы – районный центр, в районе проживает порядка 3000 человек, более 2000 из них – в самих Таборах, хотя район по территории не маленький. Здесь, на Тавде, уже гораздо более чувствуется цивилизация – реку часто пересекают линии электропередачи, есть автодорога, ходят автобусы до Тавды. Именно сюда перебирается большинство людей из умирающих деревень. Много здесь охотников и рыболовов, люди жалуются на июльскую жару: «Брусника и черника посохла, а в урожайные годы брусникой свиней кормим».
Деревня Галкино стоит на высоком, обрывистом берегу Тавды. Дома в деревне добротные, крепкие и… пустые. Когда-то тут кипела жизнь леспромхоза – рубили лес, связывали плоты и сплавляли до Тавды. Работа была сезонная, и летом в каждом местном доме жило еще по 3–5 квартирантов. Одинокую 80-летнюю бабушку зовут к себе дети, но она уезжать не хочет.
– Пока сама хожу, буду здесь, – говорит она.
БОЛОТНЫЙ ТУРИЗМ 
С третьей попытки участникам экспедиции «Губерния-66» удалось установить знак на крайней восточной точке Свердловской области. Сложность достижения этой точки состояла в том, что она расположена посреди труднопроходимых болот в краю топких озер на берегу реки Лаймы.
В первой попытке экспедиционный отряд, продравшись сквозь жуткие заросли ивы, оказался на берегу топкого Камышинского озера. Обогнул его по зыбким плавням, но не смог форсировать правый приток Лаймы – глубокую канаву с засасывающим дном.
Вторая попытка предусматривала использование лодки, но закончилась весьма плачевно еще до того, как добрались до реки. Автомобиль-вездеход, выделенный нам администрацией Тавдинского района, застрял в болоте. Все оставшееся время было посвящено его спасению. Вытащить транспорт удалось, но восточная точка опять осталась непокоренной. 
Наконец, уже после официального завершения экспедиции и торжественного финиша в Верхней Пышме, предприняли очередной выход. На этот раз вновь решили идти пешком, используя предыдущий опыт. 40-километровый поход по болотам занял 3 дня и завершился полным триумфом. От Иванова озера шли в обход топей по перелескам и только непосредственно в районе крайней точки резко повернули на север.
Кивают камыши, крякают утки, черная жижа пахнет и противно чавкает под ногами. Сильно отвлекают плантации спелой и никем не тронутой клюквы (какой же дурак сюда пойдет!). Неожиданно занавес распахивается, ивы отступают, и мы оказываемся на устойчивом берегу Лаймы. Вдоль реки даже тянется узкая полоска сухого березового леса с резкими грибными запахами.
Восточная долгота крайней точки Свердловской области такова: 66 градусов, 11 минут и 3 секунды. Она расположена на берегу реки Лаймы в месте ее пересечения со старым зимником. Когда-то здесь даже существовал мост. Бревна, служившие его частями, до сих пор лежат на дне реки и по берегам. К северу с небольшим уклоном на запад уходит просека. Это – граница между Свердловской и Тюменской областями. Неподалеку от крайней точки расположено озеро Нижнее, возле него рыбацкий навес и небольшая охотничья избушка, но это уже Тюменьщина…
