Книга «ШИРОКО ШАГАЯ»
- Обложка
- Содержание
- 1968 г.
- 1977 г.
- 1978 г.
- 1979 г.
- 1980 г.
- 1981 г.
- 1982 г.
- 1983 г.
- 1984 г.
- 1985 г.
- 1986 г.
- 1987 г.
- 1989 г.
- 1990 г.
- 1991 г.
- 1992 г.
- 1993 г.
- 1994 г.
- 1995 г.
- 1996 г.
- 1997 г.
- 1999 г.
- 2000 г.
- 2001 г.
- 2002 г.
- 2004 г.
- 2006 г.
- 2007 г.
- 2008 г.
- 2009 г.
- 2010 г.
- 2011 г.
- 2012 г.
- Условные обозначения
СЕКРЕТАРСКАЯ ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ
Всю долгую зиму мы готовились к чемпионату СССР, проводимому с 1981 года по нечетным годам. Выиграв чемпионаты Вооруженных сил в 1983 году и ДСО «Буревестник» в 1984, мы считали себя готовыми сразиться с сильнейшими туристскими коллективами страны.
– В мае ожидайте Положение, – сообщил по телефону ответственный секретарь Центрального Совета тов. Перлов.
Каждый вторник я тщетно выспрашивал о новостях в Городском клубе.
– Положение выслано, – уверял меня по средам голос из столицы.
В последний день подачи заявок на чемпионат положения не было. Ольга Александровна, видя мое отчаяние, сказала:
– Слушай, спроси у Дю-Вернуа.
– Положение? – удивился опытный турист. – Давно пришло. А я и не знал, что кто-то будет участвовать.
На следующий день все требуемые бумаги были высланы в Москву.
– Нет, ни чем не могу помочь. Сроки вышли. Вы опоздали, – деловито поведал через неделю Перлов. – Ну, и что, что на один день. Вы Положение читали?
Я был взбешен не меньше того, когда 11 июня 1983 года прочитал в «Советском спорте» дебильное постановление Марата Грамова о ликвидации разрядов и званий в спортивном туризме.
В трубке завыли короткие гудки. Как сообщить ребятам о столь позорном проколе?
ВЕРХОЯНСКИЙ ХРЕБЕТ
Пару слов о том, куда мы направляемся. Верхоянский хребет находится в Якутии, занимая значительную часть ее гигантской территории. Хребет тянется с севера на юг, а далее на восток на 1500 км. К западу и югу Верхоянский хребет понижается к долинам Лены и Алдана. На северо-востоке хребет ограничен бассейном Яны. Ширина хребта колеблется от 100 до 300 км. На крайнем севере Верхоянский хребет представлен Хараулахскими горами, которые переходят в хребет Орулган. Высшая точка данного хребта (2389 м) является высшей вершиной и всей Верхоянской горной системы. Орулган тянется вплоть до поворота хребта на восток. Параллельно ему расположен целый ряд более низких и коротких горных цепей. Южнее Полярного круга трудно выделить большой единый хребет, являющийся водораздельным между бассейнами Лены и Яны. Здесь хаотически расположены довольно узкие и короткие хребты, по высоте, однако, мало уступающие Орулгану (2295 м).
Увеличить схему маршрута по Верхоянскому хребту
Хребет Орулган имеет альпийские очертания. Перепад высот от дна долин до горных вершин достигает 800–1300 м. Орулган необычен асимметричностью своих склонов: западные и южные крутые и короткие, а восточные и северные намного длиннее и положе. Это приводит к тому, что на западе лес подступает к горам на 12–15 км, а на востоке худосочное редколесье исчезает за 70–100 км! Но и не это – главная особенность Орулгана. Каньоны! Вот его отличительная черта. Они поражают своей грандиозностью: высота отвесных стен на реках Согуруг-Тэтэкэнджа и Эниган-Толоно достигает 200 м! Каньоны подобно трещинам-ловушкам во многих местах пересекают Орулган.
Верхоянский хребет – один из наименее освоенных туристских районов СССР. Причем, если южный район (Себян-Кюёль, Сегян-Кюёль) более или менее исследован, то по заполярной части хребта были осуществлены считанные походы. Первым является путешествие москвича А. Ивлева в 1969 году по маршруту: р. Лена – р. Натара – Верхоянский хребет – р.Саханжа – метеостанция «Саханжа». Все это плюс полная ненаселенность и привлекли наше внимание.
26 ЧАСОВ
Наша команда вылетела из Свердловска рейсом 4002 30 июня 1985 года рано утром. В середине того же дня по расписанию прибыли в Якутск и, не пробыв в нем и двух часов, вылетели в Батагай. Ежедневно выполняется 5–8 прямых и транзитных рейсов по маршруту Якутск – Батагай. Типы самолетов – Як-40 и Ан-24, в связи с этим добраться до Батагая довольно просто.
Утром нам повезло сильнее, чем мы могли ожидать: один из вертолетов летел в Джаргалах, а затем – по отдаленным сенокосам. Пилоты везли народного депутата, маленького, бесконечно улыбающегося и кивающего головой якута. При нем были две секретарши в мини-юбках и с дипломатами.
– Эти не торопятся, – командир экипажа кивнул в сторону депутатского корпуса, – мы вас поближе к горам забросим.
В 12.00 1 июля пилот Эдик Ахикян высадил нашу группу вблизи устья реки Мас-Сала, в двух днях ходьбы от планируемой исходной точки путешествия поселка Батагай-Алыта. Владимир Никифорович Давыдов многозначительно вытащил из нагрудного кармана анорака несколько 50-рублевых купюр.
– Мужики, вы знаете, сколько у нас денег? Может, чего нальете? – весело подмигнул Эдик.
Таким образом, мы оказались на маршруте через 26 часов после вылета из аэропорта Кольцово – рекорд, который вряд ли будет побит в обозримом будущем.
Остаток дня был посвящен сортировке грузов, осмотру достопримечательностей и отдыху. Окрестности места нашего стояния весьма живописны. Река Мас-Сала течет в широкой долине, разливаясь в галечной пойме на множество рукавов. Борта длины образованы горами высотой 800–1000 м, покрытыми достаточно густым лиственничным лесом. В качестве подлеска выступает карликовая березка; все склоны покрыты глубоким и густым мхом.
Река Тумара, в которую впадает Мас-Сала примерно в 400 м от нашего исходного лагеря, не столь мощна, как ожидалось. По имевшимся сведениям, ее ширина достигает 120 м. В действительности она не более 30–40 м. Брод не прост, но возможен несколько выше левобережного прижима.
ПЛАНЫ
Наш маршрут – линейное пересечение Верхоянского хребта с востока на запад с небольшим кольцом в районе осевой линии Верхоянского хребта, позволяющим посетить жемчужину Верхоянья – ледник Колосова и крупные горные массивы вершин 2213 и 2201 м, неизвестные туристам. Было бы заманчиво побывать и в районе высшей вершины Верхоянского хребта г. 2389, но объединить ее с ледником Колосова в одном маршруте мы не рискнули. Известную роль в отказе от посещения района г. 2389 м сыграло и отсутствие соответствующего картографического материала.
После прохождения кольцевого участка группа запланировала посещение еще одного горно-таежного массива в районе горы 1822 м. В качестве пути для выхода мы выбрали долину Улахан-Тирехтяха, приводящую в населенный пункт Джарджан.
ПО НАЛЕДЯМ
Утром 2 июля группа вышла на активную часть путешествия и сразу уткнулась в первый прижим, тянущийся вдоль левого берега не более 20 м. Решили обойти его верхом, поскольку впереди подобные прижимы повторялись. Идти другим берегом было бы, вероятно, проще. Террасы, по которым мы двигались, приподняты над рекой метров на 15–20 и покрыты лесом. Ноги вязнут в глубоком мху. Спускаемся вниз и у маленькой наледи находим подходящее место для брода.
Следующая достопримечательность – весьма крупный левый приток, впадающий в могучем каньоне. Это событие имеет двоякий смысл. С одной стороны, это подтверждает правильность нашего перехода на правый берег; а с другой, предупреждает о недостаточной надежности нашей карты. Хорошая карта масштаба 1:100000 имеется лишь начиная с верховьев реки Крестях. Пока же в нашем распоряжении увеличенная в 5 раз копия обычной общегеографической карты СССР масштаба 1:2500000. Упомянутая карта не содержит ни малейшего намека на данный приток.
Попадается слабенькая тропинка. Идем по ней минут 10, и она теряется. Вблизи нижней двухкилометровой наледи организуем первый на маршруте обед. Начинается нудный моросящий дождь.
Переход по нижней раскисшей наледи занял 40 минут. Выше наледи реку Мас-Сала можно преодолеть практически в любом месте. Двигались по галечной пойме, часто переходя с одного берега на другой.
К концу дня подошли к высокому холму, расположенному прямо по середине долины. Река огибает его с юга, делая, как выяснилось в дальнейшем, небольшую петлю. Лес в этом месте начинает уже существенно редеть. На ночевку расположились вблизи реки на живописной зеленой лужайке. Возобновился дождь.
Ночью боролись с течью. Видимо, весь поход пройдет в муках. Наша палатка «Зима» укрывается красивым пестреньким капроновым тентом. Не помню, кто предложил попросить его у Криницына, больше известного в туристских кругах под кличкой Скыр. Оказалось, что он протекает и по швам, и сам по себе. Потом его порвало на куски порывами умеренного ветра, а в довершение всего Скыр выкатил нам за него счет в 130 рублей!
– Подъем! Через 15 минут будет готово, – кричал дежурный Давыдов.
– Через 15 и встанем, – сообщили из мокрых спальников.
Утром продолжили движение по берегу реки, огибая вместе с ней холм. Постепенно выяснилось, что путь в обход холма с севера был бы несколько короче. За холмом лежит наледь длиной 1 км с толщиной льда около 3 м. В двух местах поперек нашего движения ее рассекают глубокие трещины, преодолевая которые, необходимо спускаться на их дно. 
Через 2 км следующая, примерно такая же наледь. Выше наледи шли, главным образом, по правому берегу, поднимаясь кое-где на береговые террасы. С одной из них на противоположном берегу реки заметили покинутую стоянку оленеводов и, перейдя реку, подошли к ней. Расположения стоянок оленеводов исключительно удачны во всех отношениях: близость воды, дров. Стоящие на открытых приподнятых местах, они продуваются ветром так, что вблизи их практически нет гнуса. Отдых в таком месте замечателен. В связи с этим следует признать ошибкой отказ от организации обеда в этом месте в тягостном стремлении обязательно дойти запланированные переходы.
После обеда лес практически кончился. Характер местности – широкая открытая долина с пологими травянистыми бортами. Встречаются отдельные заросли кустарников. Русло реки изобилует небольшими наледями. За последней из них река Мас-Сала поворачивает на запад и где-то здесь переименовывается в Крестях. В районе поворота, не дойдя полторы из запланированных ходок, остановились на ночевку среди последних зарослей. Выше – царство примуса.
ЗАБЛУДИЛИСЬ...
Утром ровно за один 30-минутный переход мы достигли точки раздвоения долины. Один ручей уходил в нужном нам северо-западном направлении, другой поворачивал на юго-запад. Тщательно изучив русла ручьев, мы убедились, что притоком является все же ручей, уходящий на северо-запад. В результате томительного размышления пришли к выводу о целесообразности движения в северо-западном направлении. Мы вполне допускали, что совершаем ошибку, но отдавали себе отчет в том, что в этом случае ее цена меньше, чем если бы мы оказались не в той долине, идя в совершенно не нужном нам юго-западном направлении. Кроме того, поднялся ветер, началась метель, видимость упала до двух-трех десятков метров. Ориентирование, а спустя час и само движение стали невозможными. Вскоре организовали полудневку.
Утро зимнего похода: шуршание снега за палаткой и бензиновый чад внутри. Дежурные суют миски с кашей прямо в спальные мешки. Вода в кружках, брошенных на улице, замерзла.
Стало ясно, что мы пошли по левому притоку реки Крестях. Мы уже зашли далеко в горы, и, полагая, что виднеющийся впереди перевал позволит нам вернуться в долину Крестяха, посчитали нецелесообразным возвращаться назад уже пройденным путем.
За один час подошли непосредственно под перевальный взлет. Еще через 40 минут группа была на обширной перевальной седловине. Характер подъема на перевал – средняя, довольно крутая осыпь, покрытая слоем свежевыпавшего снега. Перепад высот между дном долины ручья Левый и перевалом – 200 метров.
Протекающий под нами ручей не мог быть Крестяхом, а являлся, по-видимому, промежуточным между долинами рек Левой и Крестяха. Так его условно и назвали.
Долгая разведка позволила точно определить местонахождение и обнаружить простейший путь к Крестяху через невысокий перевал. С седловины открывается панорама грандиозной долины. Здесь можно было бы разместить военно-воздушную базу или крупный металлургический комбинат. А, может быть, и то, и другое. Как мы умудрились покинуть такую долину?
Глубина снега в верховьях р. Крестях достигала 30–40 см, поэтому движение было не особенно быстрым. Собственно говоря, перевал Крестяхский – просто водораздел, никакого перевального взлета у него нет. Пологий подъем начинает сменяться таким же спуском. Ощущение таково, что будто продолжаем движение по той же долине, изменившей внезапно уклон. Это связано, по-видимому, со сглаживающей деятельностью мощного переметного ледника, располагавшегося в ледниковый период. Таких коридорных перевалов на Орулгане довольно много.
В верховьях правого притока Тумары глубина снега достигала 0,8–1,0 м. Пришлось торить по очереди глубокую траншею.
НОЧЬЮ НА ВЕРШИНЕ
У основания вершины 2213 м на ровной площадке разбили лагерь. Погода к этому моменту существенно испортилась: горный массив оказался окутан тучами. Признаков улучшения погоды не было. Лишь после ужина облака поднялись. Не рассчитывая на лучшую погоду, я предложил немедленно собраться и идти на восхождение.
Володя Давыдов качает головой:
– Смотри, там жандарм! Вдоль гребня лавиноопасно!
Пожалуй, лавиноопасно, но никакого жандарма я не вижу. Однако не спорю под влиянием его авторитета. Вообще Владимир Никифорович – мой кумир. Года три назад я и подумать не мог, что ведущий турист-пешеходник Свердловской области пойдет в группе, которой руковожу я.
Вера Пермякова перед походом говорила:
– Остерегайся Давыдова. Он – авантюрист и может задавить тебя авторитетом.
Опасения не оправдались. Годы, проведенные доцентом Давыдовым в дружественном Алжире, сделали его менее рисковым, если не сказать большего, и день на седьмой я чувствовал себя абсолютно комфортно в роли начальника.
Первоначально планировали путь по гребню, на котором находимся с последующим переходом на соседний, ведущий непосредственно на главную вершину массива 2213. Однако, дойдя до планируемого места перехода, убедились, что пересечение довольно крутого, забитого свежим снегом кулуара, разделяющего гребни, лавиноопасно. Стали набирать высоту к западной вершине по крутой осыпи и несложным полуразрушенным скалам. Их чередование продолжалось вплоть до самой западной вершины. 
Местами я пытался подниматься по снегу, но идущий за мной Леня ворчал, что я не умею делать ступени. На середине подъема погода вновь испортилась, и пошел дождь. Видимость сократилась до 15–20 м. Титановая палка Лени, которой он восхищался, сломалась. Выяснилось, что она стальная и тонкостенная.
– О, пойдет на мешалки! – обрадовался ремонтник Корж.
На вершину поднялись в 23.10 по местному времени в условиях белой ночи и сплошного тумана. Спускались по снегу вдоль гребня. Это было небезопасно, все постоянно озирались в ожидании лавины.
ЗАТЕРЯННЫЙ МИР
Ручей, стекающий с перевала Буркат, уходит во все углубляющийся каньон, в котором участки воды перемежаются со снежными пробками. Со среднего течения ручья начинаются еще и водопады. Пришлось вылезать из ущелья на левый борт, а возле устья снова спускаться.
Буркат тоже течет в мрачной теснине, но здесь путь облегчается тем, что река почти сплошь забита снегом. Проблемное место одно – двухкаскадный водопад. Для его прохождения даже используем веревку.
Выше водопада движение не связано с какими-либо трудностями. По снежному склону выбираемся из каньона на обширное перевальное плато и останавливаемся на ночевку. Называем перевал Каменное Плато.
Река Сахчан при пересечении плато напоминает равнинную реку, неспешно несущую свои воды. Однако, словно, опомнившись, река срывается в свою зажатую горами долину, образуя каскад ревущих водопадов и теряясь в мрачном глубочайшем ущелье.
Верхнюю и, казалось, самую сложную часть, каньона мы успешно преодолела по системе террас и полочек левого борта долины высоко над рекой. Но настораживает катастрофически нарастающая разница между уровнем нашей террасы и дном каньона, так как впереди видна щель, в которой скрывается приток. Он также течет в мощном каньоне, верховья которого, не говоря уже о самих горах, скрыты завесой облаков. Чтобы продолжить путь по террасам, надо спускаться далеко вниз, а потом снова подниматься. На это ушло четыре часа. В нижней части Леня настоял на необходимости бросить веревку.
Террасы – более или менее ровные, травянистые участки сменяются россыпями камней. В пониженных местах встречаются маленькие круглые озерки диаметром не более 30–40 м. Они очень живописны, их вода отличается прозрачностью, а идеальные зеленые ровные лужайки вокруг создают затерянный мир.
Неприятно только пересечение крутых плотных снежников, обрывающихся в ущелье. Особенно страдает Володя Гольцев, который накануне поскользнулся в подобном месте и пробороздил вниз метров двадцать. Воспоминания об этом заставляют Володю обходить снежники, что часто сильно удлиняет его путь.
На ночевку расположились на дне каньона под большим выступом скалы, во вполне безопасном, с точки зрения камнепада, месте. Лагерь напоминает лазарет: почти у всех либо ссадины, либо потертости.
Утром вновь предпочли идти по приподнятым террасам левого борта каньона. Постепенно каньон сошел на нет. Далее река течет по галечной долине шириной до 50 м. Основное русло тяготеет к прижимам левого борта, поэтому сочли целесообразным перейти на другой берег реки.
Лес! Сколь великолепно благоухание цветов и зелени после долгих дней пути по царству снега и камня! Сколь прекрасна дневка в долине Эниган-Толоно!
МАРАКОТОВА БЕЗДНА
В долине Эниган-Толоно по лесу вдоль склонов гор и россыпей камней идет нартовая тропа. Попытка движения по ней не принесла успеха. Самое неприятное: полное безветрие в лесу, обеспечивающее вольготную жизнь всем представителям местного гнуса. Пройдя по тропе не более двух километров, предпочли передвигаться по галечной пойме. Тропа, вероятно, является зимником. Судя по карте, она идет в поселок Артын-Юрях. Всего 115 км!
 |
 |
После дневки масса рюкзаков снизилась почти наполовину, а настроение, естественно, поднялось. Погода стоит замечательная, невзирая на угрожающие прогнозы Володи Гольцева. Шутим, что, по его мнению, самая плохая погода – это когда на небе ни облачка. Действительно такая погода может только ухудшиться. 
Достигаем известного каньона на реке Эниган-Толоно. Несмотря на его постоянное ожидание, он предстает перед нами внезапно. Река мгновенно сужается и втискивается в узкое многокилометровое ущелье, отвесные стены которого достигают двухсотметровой высоты. Под нами Маракотова бездна!
Единственно возможным продолжением движения является немедленный подъем на правый борт каньона с последующим выходом на перевал 1510 м. Начинаем этот трудоемкий подъем по мелкой и средней осыпи в обход скальных выходов. Через 45 минут выбираемся на огромное каменное плато, являющееся правым бортом грандиозного каньона. Площадь плато 3–4 квадратных километра. Кое-где в понижениях расположены неглубокие озерки до 100–150 м в поперечнике. Естественно, определить конкретно перевальную точку здесь невозможно. По этой причине тур складывать не стали.
Спуск в верховья реки Абылачан-Тарына короче и проще. После поворота долины река, прорезающая мощный горный отрог, уходит на время в глубокий каньон, образуя при этом несколько красивых шумных водопадов.
СТАЛИНГРАД
На седловине перевала Сталинград расположен характерный жандарм, у пологого основания которого сложен гигантский тур, заметный за 5–6 км. Сняли записку первопроходцев – туристов объединения «Сургутнефтегаз» от 1983 года (руководитель – Л. Стариковский). С перевала открывается панорама крупнейшего ледника хребта Орулган.
В настоящее время в каталоге ледников СССР приведено описание 74 ледников Орулгана общей площадью 18,38 км2. Площади еще 62 ледников не превышают 0,1 км2. Самый крупный ледник носит имя видного советского гляциолога Д.М. Колосова. Это – переметно-долинный ледник. Его поле образовано ледниками №21 и №53. Суммарная длина 6100 м, площадь 4,22 км2, объем льда 100 млн м3, наибольшая толщина около 50 м.
Современное оледенение в Верхоянской горной стране обнаружено только в хребтах Орулган и Хараулахском. В трудах Д.М. Колосова впервые упоминается об открытии В.Н. Лежоевым в 1943 г. снежников-перелетков, а, возможно, и ледников в осевой зоне Орулгана. А.П. Васьковскому принадлежит первая обобщающая работа по оледенению Верхоянского хребта, выполненная в 1955 г.
Организовав базовый лагерь на ровном поле ледника в 500–600 м от седловины перевала Сталинград, совершили радиальные выходы на господствующие вершины: пик Советской Якутии и 2281 м, а Володя Давыдов поднялся еще и на 2230. Никаких сложностей, одна нудная ходовуха.
Утром выглянул из палатки. Картина жутковатая: мы сидим в облаке. Белый панцирь ледника, белое облако и больше ничего в этом мире! В белом безмолвии пошли на перевал Колосова-2. Пошел дождь, который на глазах смывал с ледника тонкий слой снега. С каждой минутой становилось все более скользко. На перевальном взлете высотой всего 40–50 м мы около часа рубили ступени во льду. 
Спуск от тура начали по пологому участку ледника №22, сохраняющему отдельные пятна снега. Вскоре ледник резко увеличивает свою крутизну, снова приступаем к рубке ступеней. Видимость не улучшается, и куда ведет наш спуск, совершенно не понятно. Одновременно с продолжающейся рубкой ступеней организуем разведку в сторону левобережного моренного вала. Она приносит положительные результаты: участки ледника, тянущиеся вдоль морены, покрыты глубоким снегом.
– Лучше плохой снег, чем хороший лед, – провозглашает Володя Гольцев.
Перемещаемся непосредственно к морене и продолжаем спуск вдоль нее. По снегу благополучно минуем наиболее крутую часть ледника и проходим нижнюю поверхность ледника, изрезанную узкими трещинами.
Вскоре распадок перегораживает продолговатое озеро, которое подтверждает правильность нашего пути. Перевал Восьми относится к коридорному типу. Тур, сложенный первопроходцами из харьковского «Спартака», согласно описанию, находится на южной оконечности озера. Однако его нет. Складываем там же свой и под усиливающимся дождем начинаем спуск в долину Эниган-Толоно.
Учитывая погоду, решаем отложить обход каньона на следующий день и останавливаемся на полудневку в камнях правого берега реки. Через десять минут Рафинад раздает кружки со сливками. По белой поверхности горячей жидкости растекаются огромные желтые пятна топленого масла.
НЕОБЫЧНОЕ: БИФУРКАЦИЯ И ФУТБОЛ
Ясным утром следующего дня минут за пятнадцать доходим до первого крупного левого притока Эниган-Толоно. Он тесно зажат горами, но не имеет каньона. В его устье расположены удобные травянистые площадки, до которых мы немного не дошли накануне. Сразу же за этим притоком Эниган-Толоно на несколько километров ныряет в свой знаменитый каньон.
Мы попадаем на простор Тумаринского плато. Кажется, что это ровное на многие километры поле. Так бы оно и было, если бы не каньоны. Вы заносите ногу, чтобы сделать шаг, но только сейчас видите, что вы подошли к трещине, скрывающей в своих глубоких мрачных недрах водные потоки.
Еще одно из чудес Тумаринского плато – бифуркация, исключительно редкое орографическое явление, состоящее в принадлежности той или иной реки одновременно двум бассейнам, имеющим водораздел. В чем состоит бифуркация в данном конкретном случае? Ручей, берущий начало на северном склоне перевала 2020 м, не представляет ничего особенного, пока не вырывается на обширное ровное пространство плато. Здесь он разливается на множество проток, часть которых попадает в небольшое озеро, а затем в реку Верхний Сахчан, а часть, уходя в северо-восточном направлении, является истоком Тумары. Таким образом, данный ручей одновременно принадлежит бассейнам рек Лена и Яна, разделенных Верхоянским хребтом.
После обеда, в ожидании которого поиграли в футбол, поставив на ворота Владимира Никифоровича (мяч как неучтенку тащит весь поход Рафинад), совершили восхождение на вершину 2201 м по северному гребню.
Вершина горы 2201 м – превосходный панорамный пункт. Отлично видна значительная часть пройденного пути, как на ладони вершины, на которых мы побывали: 2213 м, пик Советской Якутии, 2281 м.
От места ночевки пошли в сторону каньона Верхнего Сахчана по юго-западной оконечности Тумаринского плато. Миновав небольшое озеро и достигнув начала каньона, решили следовать по правобережным террасам. Придерживаясь подобной тактики, быстро добрались до первого правого притока. Наиболее безопасный спуск на его дно нашли в 200 метрах выше устья. 
Наиболее труднопроходимым оказался следующий километровый участок каньона. Пять или шесть раз приходилось карабкаться по склонам, обходя различные прижимы. На этот километр потратили часа полтора. Ниже каньон, хотя и оставался внушительным, но для прохождения оказался более прост.
СОРТИР
Подходим к маленькой полуразвалившейся избушке, стоящей на противоположном левом берегу Эниган-Толоно в районе устья левого притока. Это – первое увиденное нами жилище за долгие дни пути. Посетить избу, несмотря на тягу к цивилизации, не удается, поскольку пересечь реку в этом месте довольно трудно.
Впрочем, нас ждет новая встреча. Редколесье постепенно сменяется могучим лесом, свидетельствующим о приближении реки. Прислушиваясь к ее шуму, натыкаемся на вполне пригодный к употреблению... туалет типа сортир. Немая сцена...
Через сто метров по широкой тропе, водившей некогда в туалет, подходим к объекту, обозначенному на нашей схеме буквами ББГ. По соответствующим обрывкам газет определяем, что бывшая база геологов функционировала здесь в 1981 году. База включает в себя столы, навесы, каркасы для палаток, склад, настил для хранения продуктов, поднятый высоко над землей, и, наконец, исправную баню. Это превосходное место для отдыха, закладок и рыбалки. Как правило, геологи оставляют после себя свалку мусора. Здесь же все на удивление прилично, поэтому мы с большим трудом отказались от многих соблазнов.
На обеде Леня отыскал в бане непочатую банку рассольника с вздувшейся крышкой и настоятельно требовал ее опущения в суп. Рафинад с Давыдовым ловили горностая. Кончилось тем, что тот обиделся и укусил за палец доцента кафедры термической обработки металлов.
Напротив ББГ осуществили брод через Абылачан, который тревожил меня, посасывая что-то внутри, последние два дня. Вымокли по пояс, но перешли в спокойном месте, исключавшем опасность смыва.
ДЖУНГЛИ ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
Слияние трех крупных рек Абылачана, Эниган-Толоно и Бурката, образующих Нёлон, – середина нашего маршрута. Огромная стрелка этих рек местами заболочена, кое-где растет лес. Забавно, но именно в самом удаленном от поселков месте нам встретились элементы былой цивилизации.
После прохождения следующих трех километров вниз вдоль правого берега Абылачана наткнулись на мощный прижим, образуемый рекой. Перейти в этом месте Абылачан трудно, да и нелогично, поскольку маршрут ведет нас в долину следующего правого притока. Забираемся на правый борт долины, поросший густой и труднопроходимой растительностью. Послойно местная флора представлена здесь глубоким мхом, карликовой березкой, кедровым стлаником, зарослями лиственного кустарника (не могу сказать точнее, поскольку по ботанике в школе это не проходили) и, наконец, даурской лиственницей. Растительность исключительно буйная. Это напоминает мне Кавказ-79 и томительное прошлогоднее движение по Аниваяму к бухте Глубокой.
Правый приток Кереха, по которому мы идем дальше, не имеет названия, но тут и там встречаются какие-то пометки краской. Поэтому ручей назвали Геологическим. Особенность его каньона состоит в том, что он расположен ниже границы леса, и обход каких-либо препятствий на дне каньона связан с лазанием в очень густых зарослях кедрового стланика. мощный водопад поджидал путешественников в самой середине каньона. Метров сорок мы пробирались по извилистым стволам деревьев, не касаясь земли!
В районе границы леса каньон закончился. Открылась вершина горы 1822 м. На ее вершине мы были свидетелями Брокенского видения. Лучи склоняющегося к горизонту солнца освещали нас снизу, и наши огромные тени были видны на соседнем облаке!
20 июля началось с небольшого казуса. Адмиралу спросонья померещилось на часах, что уже девять. Было три часа светлой якутской ночи! Он вскочил, разбудил Серегу Разборова, и они принялись готовить завтрак. Как прошло их прозрение, какими словами оно сопровождалось, неизвестно. Факт тот, что в 4.00 завтрак был готов. Дежурные завернули котлы в спальники и в полудреме принялись тянуть время. В полшестого, когда нависла угроза полного остывания каши, был объявлен подъем.
Вышли мы так рано, что к обеду почти прошли нашу среднюю дневную норму. После еды в долине Западного Абылачана за два перехода поднялись к озеру Хариусному и встали на ночевку возле посеревшего от времени остова оленеводческого чума.
Завхоз Михалыч расчувствовался и выдал двойную гречневую кашу с мясом. Дежурные проколы продолжались: Рафинад бухнул в нее необъяснимо чудовищную порцию соли. Все его утешали, но кашу, по-моему, никто не доел.
Компенсация пришла, откуда не ждали: полтора десятка хариусов и два котла дождевиков. Грибами, правда, половина группы побрезговала. И напрасно!
От стоянки за полчаса достигли водораздела. Сразу за ним расположено еще одно озеро (300–400 м в диаметре). Мы в долине Улахан-Тирехтяха. В районе устья правого притока, сбегающего со склонов горы 1080 м, наткнулись на оленеводов Кыстатыамского совхоза. Эта теплая встреча была единственной за все долгие 26 дней активной части путешествия. Сначала нас пригласили в чум и накормили. Потом мы собрались было идти, но хлынул дождь. Нас снова зазвали в чум и снова накормили. Продолжалось это довольно долго. В конце концов, мы сфотографировались на память, и пошли дальше.
МОЖЕТ, ПОПЛЫВЕМ?
– Может, поплывем? – спрашиваю у Адмирала.
– Еще не время, – отвечает он.
Наконец, Боря выбрал ровную болотистую площадку и объявил ее судоверфью. Застучали топоры, западали лиственницы. Каркас катамарана (наше плавсредство я и дальше буду так называть, хотя педант обязательно поправит, заметив, что это – тримаран) сделали довольно быстро. Хуже обстояло с баллонами. Их у нас три, и они полиэтиленовые. Обыкновенная полиэтиленовая труба диаметром 50 см. С одной стороны наглухо завязана, а с другой приделана резиновая трубка для надувания. Это и есть самое слабое место. Из щелей постоянно сочится воздух. Баллоны помещаются в тряпичные мешки, подвязываются к раме, и в принципе судно готово.
Кстати, о сплаве я не писал в официальном отчете, поскольку тренировочной водной «единички» по Чусовой в мае по правилам было недостаточно для штурма неведомого Улахан-Тирехтяха. Но, тем не менее, кое-какой опыт у нас имелся.
Я настоял на начале сплава сегодня же, поскольку хотел сразу же выявить недостатки и вечером приступить к их ликвидации. Привязали к раме рюкзаки, уселись на них верхом и, размахивая веслами, отправились вниз по реке. Проплыли (тут опять позволю себе отвлечься и сообщить, что водники используют слово «прошли», ибо плавает только, как они считают, ... догадались, что?) минут 40 по довольно спокойной реке, но в результате соприкосновения с первой же попавшейся корягой лопнул мой самый любимый желтый чехол, и полиэтилен, точно грыжа, вылез наружу. Кроме того, практически постоянно кто-нибудь ртом на ходу подкачивал все баллоны. То, что на судне тесно вдевятером и оно слабо управляемо, понятно и без комментариев.
Ткань чехла оказалась довольно хилой. Его пытались безуспешно зашивать (нитки расходились), потом приделать кусок Володиной штормовки, потом всю штормовку целиком... В первом часу ночи неудовлетворенные ложимся спать. 
Наутро пришла гениальная идея: поверх рваного чехла натянуть запасной кусок полиэтиленовой трубы. Сразу воспряли духом. Даже Володя, который, лишившись штормовки, ходит теперь в ярком анораке Сереги Разборова.
Небольшая разведка показала, что ниже лагеря сразу начинаются перекаты, прижимы, шиверы и прочая дребедень. Боря предложил погрузить на катамаран все рюкзаки, управлять им вчетвером, а остальным идти берегом. Он же определил себе в команду наиболее опытных гребцов: Леню, Серегу Разборова и Гогу.
Их сплав – сплошное спрыгивание с катамарана и запрыгивание обратно. Они перетаскивают его через камни. Самое ответственное – вовремя заскочить обратно. Иначе судно нещадно сносит на глубину, и гребец превращается в пловца, катамаран рыскает за струей от берега к берегу, доносятся энергичные крики Адмирала.
Перед обедом Адмирал решает, что пора загрузить пешеходов. При этом вводится еще ряд новшеств: меняются гребцы, командующим назначается Гога. Моментально начинаются приключения. Я сижу на носу справа, Игорь слева. С моей стороны угрожающе приближается прижим. Я дико гребу, но левый борт тоже не зевает. Вот я уже и грести не могу: весло не влезает в пространство между крутым грязным берегом и нашим изящным судном. Впереди вижу наклоненную над рекой лиственницу. Все, это – катастрофа! Бах! Клац! Бух! Плыву в полном обмундировании. Вода холодная, да еще и дна ногами не достаю.
После ремонта передней части река снова не давала скучать. Прижимы, завалы, камни. Впереди лиственница-расческа располагается прямо поперек нашего движения в метре от речной глади. На корме сидит Михалыч. Мы нагибаемся, а Михалыч, как Гога перед обедом, пытается ногой приподнять дерево. Я восхищен их остроумием и элегантностью и собираюсь сообщить об этом, но Михалыча на корме нет! Зато есть его голова, плывущая метрах в пятнадцати за катамараном.
Долгожданный вечер, приятный легкий ветерок отгоняет комаров. Катамаран шурша садится на прибрежную мель.
– Фу, приплыли, – объявляет уставший Адмирал.
Все высаживаются. Удобно: воды по щиколотку. Предвкушаем уху, жар костра и ночевку после длинного трудового дня. Предвкушение идиллии, однако, нарушается тяжелым плеском воды. Под Володей оказывается омут, и моему другу удается оценить всю его манящую полутораметровую глубину.
На третий день сплава по правому берегу Улахан-Тирехтяха потянулись удивительные по форме скальные останцы. Они висят над головами, а фотоаппараты наши упакованы в рюкзаки подальше от воды. Жаль...
Четвертый день запомнился диким встречным ветром. Если бросить весла, течение с ним не справляется, и нас тащит обратно в горы. Приходится интенсивно молотить, стараясь скрываться под берегами.
КАК ИЗ-ЗА М.С. ГОРБАЧЕВА Я НЕ СДЕРЖАЛ СВОЕ СЛОВО
Утром 27 июля термометр показывал +15o, но холод был просто собачий. И тут пошел мокрый снег.
– Да у тебя, Володя, оказывается, термометр врет, – говорит Разборов Давыдову.
– Ничего подобного.
– Снег же идет!
– Это не снег, а водяная пыль...
– Если сегодня будем в Джарджане, ставлю три бутылки водки, – вмешиваюсь я.
Через час сплава ветер усиливается, и движение превращается в муку. На плесах гребем почти вхолостую. На привалах лазаем на тополя в надежде увидеть могучую Лену (имеется в виду сибирская река). Но ничего обнадеживающего не видно. По берегам реки густой лес, далее редколесье с уютными полянками и заболоченными участками. 
На 58-й минуте последнего, четвертого часового дообеденного перехода совершенно внезапно произошло знаменательное событие: в реку впал крупный правый приток, обозначенный даже на карте мира. Это дало возможность абсолютно точно определить место нашего нахождения: через 4–5 км Улахан-Тирехтях кончится. Он впадет в Джарджан. А там рядом одноименный поселок. Направление течения реки меняется, последние километры идем под парусом из куска полиэтилена.
Джарджан достигнут, головка чеснока выменяна у метеорологов на тазик малосольной нельмы, и мы садимся на теплоход «40 лет ВЛКСМ», идущий в Тикси, а потом обратно в Якутск. Другого способа выбраться из Джаржана мы не нашли: попутного транспорта не было. Ждать, пока теплоход сходит до океана, мы не могли, так как продукты кончились, а магазина в Джарджане нет.
Три бутылки водки не удалось купить ни на теплоходе, ни в Якутске, ни где бы то ни было. Пока мы бороздили просторы неведомого Орулгана, страна, охваченная единым порывом, окунулась в напряженную борьбу с зеленым змием.