Книга «Страшные тайны Урала»
Автор: Рундквист Николай Антонович
Пропавшая экспедиция (1908 г.)
Поздней осенью 1908 года в окрестностях Молёбки, известной ныне как М-ский треугольник, при загадочных обстоятельствах пропала экспедиция под руководством известного картографа В.А. Чарушина. Отряд, целью которого была топографическая съемка местности, был отлично экипирован и состоял из опытных людей. Кроме картографического оборудования, у участников экспедиции имелись достаточные запасы продуктов и снаряжения. Был охотник с ружьем. Наряду с решением географических задач экспедиционеры занимались этнографией и исследованием так называемых «сылвенских рифов» – остатков коралловых рифов когда-то существовавшего великого Пермского моря. Наиболее концентрированно рифы расположены в долине Сылвы. За год до этого Чарушин почти в тех же местах провел аналогичную и весьма успешную экспедицию.
Команда Чарушина состояла из 9 человек. Кроме руководителя, в ее состав входили егерь Трумин, географ Смирнов, ездовые Велин и Гамаленко, буровой мастер Решин, рабочий Дмитров, охотник Алатанов и местный проводник Кудылин. Район исследований лежал в огромной правобережной петле реки Сылвы, подковой ограничивающей его с запада, юга и востока. На западе границу территории формировала также река Барда, правый приток Сылвы. На север отряд исследователей на несколько десятков верст углублялся дальше строившейся Транссибирской железной дороги.
Запланированный на начало июня старт экспедиции не состоялся из-за финансовых трудностей. Участники смогли выехать из Перми только 12 августа. В последних числах месяца, проделав на лодках путь вверх по течению Сылвы, они достигли устья Барды. Отсюда начиналась верховая часть маршрута. В селе Андреево Чарушина ожидали Велин и Гамаленко с лошадьми, а также проводник Кудылин.
Когда через два масяца картографы в оговоренные сроки не вышли на связь, их хватились. Была снаряжена поисковая команда. В нее вошли и местные жители из Молёбки. Поиски, проводимые преимущественно в правобережье Сылвы, не дали результатов. Трупы четверых членов исчезнувшей экспедиции нашли лишь следующей весной, когда на лесистых холмах Предуралья сошел снег. Они были неожиданно обнаружены на левом берегу Сылвы недалеко от современной границы Пермского края и Свердловской области, где осенью их практически не искали. Эта местность примыкает к известному сейчас «М-скому треугольнику», так называемой Молёбской аномальной зоне.
Были опознаны тела руководителя экспедиции Чарушина, а также Трумина, Решина и Дмитрова. Все трупы находились в разных местах, в нескольких километрах друг от друга. Следов насильственной смерти на них отмечено не было. Получалось, что люди по загадочной причине разбрелись в разные стороны и погибли от голода и холода поодиночке. Тела Смирнова и Гамаленко так и не были обнаружены.
По найденному дневнику Чарушина удалось примерно восстановить ход событий. После старта конной части экспедиция в течение сентября исследовала местность к северу от строившейся железной дороги. Это и век спустя глухой район, и нетрудно представить себе, какими дебрями была эта местность в начале ХХ века. Дневниковые записи Чарушина подробны и обстоятельны, однако не имеют никакого отношения к последующим необъяснимым событиям.
Первое неожиданное и трагическое событие произошло в начале октября. Опытный охотник-башкир Алатанов совершенно необъяснимо ранил себя из ружья во время его осмотра. Истекавшего кровью охотника пытались немедленно доставить в ближайшую деревню, но по пути он скончался от кровопотери.
После нескольких дней остановки Чарушин, несмотря на советы деревенских старожилов и сомнения членов экспедиции, решает пополнить продуктовые запасы и продолжить путь. Именно с этого момента исследователей начинают преследовать необъяснимые события и явления. Удивительно, но дневниковые записи руководителя отряда по какой-то причине становятся все лаконичнее. Он умалчивает о многих фактах, а также использует названия географических объектов без какой-либо привязки к местности, что трудно объяснить, поскольку Чарушин не кто-нибудь, а картограф! Автор упоминает вскользь о неких «черных», мешающих экспедиции работать. При этом Чарушин не приводит никаких объяснений тому, кто они такие и в чем конкретно проявляется их вредное воздействие. В дневнике он указывает, что экспедиция продолжает работу в правобережье Сылвы. Данное сообщение более чем неконкретно, поскольку весь район исследований может быть назван правобережьем.
9 октября экспедиция достигает Бастионного массива, а 21-го числа того же месяца – какой-то рощи Крестов. Что это за объекты, остается загадкой, поскольку на карту они нанесены не были и местной современной топонимике неизвестны. В роще Крестов отказывают сразу все компасы, экспедиционеры сбиваются с дороги. Научные исследования практически прекращены. Ночью 24 октября разражается невиданная и не характерная для данного времени года гроза. Повреждено практически все оборудование, от ударов молний погибают возничий Велин и две лошади.
Чарушин направляет Кудылина и Трумина в Суксун за помощью. Посыльные сбиваются с пути и забредают в Молёбку. Кудылин решает не возвращаться и остается в Молёбке. В 2004 году старожил Костоусов1 из Усть-Кишерти рассказывал, что в 1950-х годах общался со стариком Кудылиным, который казнил себя за решение остаться в деревне и винился в гибели экспедиции. Опытный егерь Трумин по следам на свежем снегу возвращается обратно, а Кудылин остается в Молёбке, что и спасает ему жизнь.
Далее из дневника Чарушина следует, что последующие события и гибель экспедиции происходят в местности, которую картограф именует Восточным Валом. Чарушин писал: «Лес здесь имеет необычный вид: часть деревьев повалена, остальные согнуты до земли невиданной силой. Кругом буреломы, на небе сполохи. Настроение у всех было возбужденное. Ночью снились необычные сны».
8 ноября Чарушин, видимо, наблюдал НЛО, а затем – черные силуэты без голов. Ночью его посещали видения геометрических фигур и лиц.
10 ноября экспедиция натыкается на неизвестную пещеру. Следующие дни участники пытаются изучить пещеру. Аномальные явления продолжаются. Дневниковые записи Чарушина обрываются 11 ноября 1908 года: «Здесь наблюдались световые фантомы, ночью снова были слышны необычные шумы. Стали свидетелями самопада леса, в пещере видели привидения. Черные устроили возле пещеры камнепад».
Поиски двух, оставшихся не обнаруженными участников, долгое время успеха не имели. В июле 1933 года в окрестностях села Шамары местные охотники случайно наткнулись на скелет человека, лежавший возле ручья. Среди истлевших вещей были обнаружены дореволюционные документы на имя некоего Ивана Смирнова и дневниковые записи, не проливающие, однако, свет на причины гибели этого человека. Запрос в органы не дал результатов, и лишь через несколько месяцев кто-то вспомнил о давно пропавшей экспедиции 1908 года, в составе которой числился географ Смирнов. Тогда вспомнили еще об одном трупе, найденном в тех же местах шестью годами ранее. Вполне вероятно, что тот человек без документов был возничим Гамаленко из той же экспедиции Чарушина.
Комментарий Михаила Герштейна, главы Уфологической комиссии Русского географического общества:
«Эта выдумка впервые появилась на страницах газеты «М-ский треугольник», Рига, 1991, № 4(10), стр. 8. И я сейчас объясню подробно, почему это легенда, даже если не знать, что эта история была выдумана от начала до конца.
В XIX веке местные жители не считали «М-скую зону» опасной. До такой степени не считали, что к концу того века в ней осталось всего 3% нетронутого леса. Сейчас 31% зоны занимает смешанный мелколиственно-темнохвойный лес, выросший на месте сплошных вырубок, 38% – мелколиственный лес, тоже заменивший уничтоженные деревья, 22% – луга, где деревья были полностью выкорчеваны, а новые не смогли вырасти из-за выпаса скота и сенокоса. Остальное приходится на луга в речной пойме и заброшенные населенные пункты.
Деревни и хутора, стоявшие на месте зоны, были покинуты не из-за аномальных явлений. Молёбка раньше называлась Молёбским Заводом: село построили как рабочее поселение рядом с заводом фабриканта Александра Демидова. Его начали строить в 1782 году, чтобы использовать местную железную руду и энергию одноименной речки (она в некоторых дореволюционных книгах называется не Молёбкой, а Молебной). Речку перегородили плотиной шириной 55 метров, чтобы приводить в движение заводские горны и молоты. Из недр земли в те годы ежегодно добывали более 200 тысяч пудов руды.
«Руды расположены в виде гнезд, толщиною от 1-го до 2-х аршин на глубине от 1 до 8 и более сажен, – описывал работу молёбцев «Путеводитель по Уралу». – Добыча руды производится вертикальными шахтами, которые опускаются в землю до рудного месторождения, и потом ведут горизонтальные выработки. Выработав часть месторождения около первой шахты, закладывают в расстоянии 1 или 2 сажен другую и т. д. Руды дают при проплавке от 25 до 35% чугуна».
Каменного угля здесь не было, поэтому приходилось срубать деревья в округе и пережигать на древесный уголь. В конце концов, хотя заводу принадлежало 3191 десятин леса, деревья подошли к концу. Последний удар нанесла отмена крепостного права, лишив металлургов бесплатной рабочей силы. Писатель В.И. Немирович-Данченко, путешествуя по Уралу, заглянул и в этот убогий уголок:
«Например, три завода, лежащие один подле другого: Молёбский – казенный, Серебрянский – казенный и Кыновский – графа Строганова. Прежде, когда к заводам были приписаны крестьяне, они работали даром; теперь без денег, понятно, не идут. Казенные заводы или совсем ничего не делают, или уменьшили производство. Так, например, в Серебрянском вместо 16 работают только 6 труб, а в Молёбском, на котором прежде питалось двухтысячное население, теперь ни одна труба не действует. Все окружающие этот завод крестьяне без средств. Недоимки растут, поэтому волостные правления не выдают паспортов, следовательно, и на стороне ничего не найдешь, – идти без вида некуда. Земля – чуть не голый камень, сколько ее ни царапай, ничего не выцарапаешь; леса давно сожжены. Так как земля бесплодная, крестьяне ее отказываются брать вовсе. «Что нам с ней делать!» – говорят они.
Некогда славившиеся честностью, теперь они известны по всему округу под лестным именем «Молёбские воры». У себя они не воруют – нечего; у других – постоянно. Рецидивисты в каждой хатенке. Около Молёбских заводов нет и прииска, так что и такой источник скудных средств к жизни для этого района не существует. Когда молёбского крестьянина посылают за воровство в острог, он падает на колени.
– Спасибо, кормилец! Дай тебе Бог! – благодарит он следователя. – Хоть покормимся там».
Завод переходил из рук в руки, работал несколько лет и снова забрасывался. Последние хозяева, братья Каменские, мучились с ним с 1897 по 1905 год, после чего он был остановлен навсегда. Мужики разломали доменные печи и растащили все кирпичи по домам. Многие молёбцы и сейчас могут похвастаться, что печь у них из доменного кирпича, хорошо держащего тепло.
«Географический и статистический словарь Пермской губернии» сообщает, что в 1873 году Молёбский завод состоял из 476 дворов, где проживало 3127 человек, из них 1410 мужчин и 1717 женщин. После окончательной остановки завода крестьяне начали осваивать все доступные земли вокруг села, чтобы прокормиться. Территория зоны тогда была плотно заселена. Она начала пустеть только после двух мировых и Гражданской войн: многие не вернулись с фронта. Выжившие предпочли поселиться в центральной усадьбе поближе к народу.
Последние жители бросили территорию зоны в 1970-х годах. В хуторе с семьей жил Михаил Петрович Ефимов, который держал личный скот и вдобавок пас совхозный. Круглогодично, десятки лет. После его смерти в 1977 году на хуторе постоянно уже никто не жил, но каждое лето здесь пас телят его сын Николай Михайлович Ефимов. У него имелось электричество от автономного двигателя. С Николаем в разное время пасли скот другие молёбцы, пользуясь урожайными лугами. Если здесь и была какая-то «нечистая сила», пастухи на нее не обращали внимания. Их скот – тоже: стада, пасшиеся в зоне, ежегодно давали самый большой привес.
Иными словами, псевдоэкспедиция 1908 года должна была пережить все «приключения» в местах населенных и практически на 100 процентов сельскохозяйственно освоенных».
1 Иван Степанович Костоусов (ок. 1925 – ?) – житель Усть-Кишерти, поделившийся известными ему сведениями об экспедиции Чарушина с участниками проекта «Губерния-66».